Мне было стыдно, что я не смогла их поддержать и остаться дома хотя бы ненадолго. Я должна была помочь им прийти в себя после пожара, найти работу, внести хотя бы какой-то материальный вклад. Но у меня не было ни моральных, ни физических сил. Я устала за все эти годы. Так устала, что легче было смириться с ролью плохого человека, чем снова пытаться что-то исправить.
Я вернулась в комнату. Отца там не было, и никто не знал, куда он ушёл. Я открыла комод и стала складывать в старый, купленный за копейки у соседки чемодан свои пожитки, спасённые из пожара. Пара лёгких платьев, куртка, свитер, сумка, ночная рубашка, несколько украшений и дневник, так и не открытый ни разу. В углу у окна аккуратно, одна на другую, были сложены мои картины. На подоконнике стояла банка с кистями и другими принадлежностями для рисования. Я подошла и начала перебирать их. Пейзажи и натюрморты были одинаково красивы, но картина с маковым полем притягивала взгляд сильнее других. Я не удержалась: вынула её из рамки, свернула и положила поверх вещей.
Отец не вернулся ни ночью, ни утром. До отъезда оставался всего час, а его всё не было. Мысль о том, что вчерашний разговор стал последним, угнетала сильнее самой поездки. Тогда я решилась написать своё первое в жизни письмо.
«Папа, я...» — первая строчка несколько раз была перечёркнута. Мысли путались, и я не знала, как их вылить на бумагу. Я открыла Надин дневник и на последней странице увидела два коротких письма — для отца и матери. Каждое по две строчки, будто она их так и не успела закончить. Мамино письмо я положила ей под подушку, чтобы она нашла его перед сном. Папино оставила на столе:
«Папа, прости, что оставляю тебя. Мне тоже было страшно, но ведь я ничего не могла сделать. Пожалуйста, питайся хорошо и заботься о маме, ей так часто бывает одиноко, а меня рядом уже не будет. Знаю, что так как ты, меня никто никогда не любил, спасибо, я это никогда не забуду…»
На этом письмо обрывалось. От себя я дописала, что пришлю новый адрес, когда доберёмся до Франции, и что буду ждать ответа. Старалась подделать почерк Нади, но разница всё же бросалась в глаза.
В моём непростом решении мама меня поддержала. Она помогла мне собрать вещи в дорогу, докупить мелочи.
— Пожалуйста, питайся хорошо, заботьтесь с мужем друг о друге, — повторяла она. — И пиши почаще. Мы всегда будем рады, если ты решишь вернуться. Просто приезжай, даже без предупреждения.
— Хорошо, мама. Спасибо, — я и правда была ей благодарна.
До последней минуты я ждала, что папа всё-таки придёт. Мне хотелось обнять его, попросить прощения. Но он не пришёл. Мама плакала, пока я уходила из квартиры, спускалась по лестнице и садилась в такси. Я крепко обняла её, поцеловала — и не пролила ни слезинки.
В аэропорту меня охватил лёгкий мандраж. Вокруг толпы людей, но никто не замечал меня. В половину седьмого я уже стояла у второго выхода. Теодор уже был там. Он стоял, облокотившись на колонну и читал книгу.
— Я знал, что вы всё же придёте.
— А где ваши вещи? — поинтересовалась я: ни чемодана, ни сумки при нём не было.
— Я их не взял. Наш самолёт вылетает только двадцать первого августа.
Глава 9. Первая ночь
Я никак не могла понять, что это значит. Чемодан оказался тяжёлым, и Теодор взял его у меня из рук. Он отнёс его к ближайшей скамейке, сел и указал мне на соседнее место.
— Вы мне солгали! — я была так поражена, что даже не могла подобрать слов.
— Иначе это была бы наша последняя встреча.
— Зачем? — я всё ещё стояла рядом, а он смотрел на меня снизу вверх.
— Марго, у вас нет загранпаспорта. Как вы собирались лететь за границу?
Он был абсолютно прав. Родители твердили то же самое. На что же я, в самом деле, рассчитывала?
— И что мне теперь делать? — спросила я. — Я не могу просто вернуться домой.
— Не возвращайтесь. Я сниму вам комнату в том же отеле, где живу, — он явно не видел в происходящем никакой проблемы.
От одной мысли мне стало не по себе. И с чего я решила, что у незнакомого мужчины будут чистые намерения? Конечно, ему нужно то же, что и остальным. Объективно говоря, Надя красива и привлекательна — скорее всего именно это его заинтересовало, а не моя история... О чём я думала, соглашаясь? Наверняка свадьба была просто необходима как щит от осуждения общества. Сожительство же здесь не приветствовалось. Но я совсем не была к такому готова...