– Честно, не понимаю. Не понимаю, но верю, что ты говоришь правду. Долго ломал голову, но решения, как тебе помочь, пока так и не придумал. Другое время, другое тело, другая личность, – он развёл руками, – Абсурд.
– Зачем ты тогда вообще меня взял с собой? Оставил бы в России, я не просила тебя о таком одолжении, – мне стало так обидно, что я просто отвела взгляд и вышла в другую комнату. Плакать я не собиралась, но губы начали дрожать, скорее даже от раздражения. Тео подошёл и нежно взял меня за руку:
– Прости, Марго, я не хотел тебя обидеть. Просто вся эта ситуация довольно сложная.
– Я это знаю лучше, чем кто-либо, – я по-прежнему продолжала разглядывать стену.
Я понимала, что обижаться было крайне глупо, что у меня даже не было такого права, но ничего не могла с этим поделать. Почему так сложно контролировать свои чувства? Даже если я пыталась их игнорировать или не показывать окружающим, они никуда не исчезали. И я понятия не имела, как это можно было исправить.
– Ну правда, ты бы сама поверила, расскажи тебе кто-нибудь подобную историю? – спросил Тео.
– Наверное, нет, – мой голос смягчился.
– А я тебе верю. И хочу помочь, просто не знаю, как.
Я к нему повернулась и теперь, не отрываясь, смотрела в его глаза и видела, что он говорит правду. А для меня это было очень важно. Мне было просто необходимо чувствовать, что есть хотя бы один человек, который мне верит.
Вдруг лицо Тео оживилось, он отпустил мою руку и накинул пиджак:
– Пойдём, покажу тебе одно интересное место. Возможно, там тебе станет немного легче.
– Что это за место?
– Скоро сама увидишь.
Наш дом стоял на узкой улочке, буквально в три – четыре метра шириной. На обратной стороне в ряд были припаркованы мопеды. Дома сменялись, а мы продолжали идти. Небо затянули облака, и лёгкий ветерок срывал уже пожелтевшие листья с деревьев, чувствовалось приближение осени.
Остановились мы возле входа во дворик. Каменная арка открывала чудесный вид: внутри по самому центру стоял фонтан в виде женщины с кувшином. Струя тонко лилась из сосуда, падала на каменную кувшинку и с журчанием вливалась в пруд. Вокруг фонтана стояли горшки с пышными зелёными кустами, прямо по периметру двора, а здание напротив оплетал вьющийся плющ, под которым была приоткрыта деревянная дверь.
– Это здесь, – Тео открыл дверь пошире, стряхивая непослушную лозу, и стало заметно, что та вела в подвал.
Я заглянула в черноту и продолжила стоять в нерешительности.
– Не бойся, это не обычный подвал, – жестом он пригласил меня зайти первой.
– От твоих слов не стало легче, – по коже пробежали мурашки, – И в чём же он особенный?
– По вечерам здесь собирается тайный клуб слушателей. Но это секрет, – он поднёс палец к губам.
– Тео, – я была поражена, – я не знаю ни слова по-французски, а ты меня приводишь в клуб, где собираются одни французы. Я же ничего не пойму, да и сама сказать ничего не сумею.
Одной рукой Тео опирался на стену, а другой придерживал дверь у меня над головой. Поэтому, когда мы с ним говорили, я смотрела на него снизу вверх, и от этого он казался ещё выше.
– В том то и смысл, – он улыбнулся, – это клуб слушателей, люди здесь собираются не потому, что хотят быть понятыми, а потому, что им просто становится легче, когда они говорят о том, о чём обычно приходится молчать, и их слушают. Спускайся осторожно, здесь темно. Кстати, есть несколько правил: мы не показываем лица друг другу, не продолжаем общения после собраний и не называем своих имён. Мы не знаем друг друга в реальной жизни.
– Но мы же с тобой придём вместе, – мне было не по себе.
– Всегда есть исключения из правил.
Я взяла его под руку, и мы спустились в подвал. Люди были слабо различимы в тусклом свете одной единственной лампы, неказисто подвешенной к потолку. Двадцать стульев были расставлены по кругу, но занята была только половина. Первой встала женщина. Она долго что-то говорила, несколько раз голос срывался, а в конце она разрыдалась, но ни один из присутствующих даже не протянул ей платок.
– Что произошло, отчего она так горько плачет? Может, стоит ей как-то помочь? – я прошептала Тео.