– А я? Ты не можешь позволить мне стать для тебя таким человеком? Ведь я тебя так... – он сделал паузу и, наклонившись ко мне ближе, прошептал, – люблю.
Я почувствовала, что по щекам у меня побежали слёзы. Первый раз за эти долгие месяцы, я услышала, что меня кто-то любит, и просто не смогла сдержать своих чувств. Теодор любит Маргариту, а не Надежду. Теодор любит меня. Я посмотрела ему в глаза, но не смогла найти в себе сил, чтобы хоть что-то ответить.
Левой рукой Тео обхватил меня за талию и подтянул к себе. Мои щёки горели от смущения, а коленки дрожали от слабости. Он нежно провёл пальцами по моим губам, по подбородку, по щеке, а затем по волосам. Несколько секунд я стояла как заворожённая, глядя в его карие глаза и ощущая его горячее дыхание, а потом почувствовала, как его губы прильнули к моим. И я ответила на его поцелуй.
Я чувствовала, как он гладит меня по спине и волосам, а мои руки сплелись у него на шее. Щеками я чувствовала небольшую щетину, а одеколон с запахом бергамота, моря и мускатного ореха сводил с ума. Я чувствовала в Тео мужчину, а не мальчика. Меня одолевали сильные ранее неизвестные мне чувства, я поняла, что влюбилась в Тео. Даже не так. Я поняла, что тоже люблю его.
– Ты сказала, что ничего не знаешь обо мне. Спрашивай всё, что хочешь, – оторвавшись от моих губ, сказал Тео.
Мы перешли в гостиную и расположились на мягком диване возле камина, в котором тихо потрескивали дрова.
– Давай начнём с самого простого. Почему у вас в доме живёт целый детский сад? – поинтересовалась я.
– Ух, какое у тебя интересное понятие простого, – Тео усмехнулся.
– Это твои братья и сёстры?
– Формально да, но родные только мы с Жаклин. Когда началась война, многие дети остались сиротами. В то время мама оставила свою прежнюю работу и ушла в приют учить детей. Я часто приходил к ней, там мы с Лорой и познакомились.
– Она тоже осталась сиротой? – спросила я.
– Да, она выросла в приюте, но потеряла своих родителей ещё до войны. Только не говори об этом Жаклин, Лора всегда рассказывает ей легенду, что в приюте она помогала воспитателям, а у самой есть семья, – Тео вздохнул.
У меня было совсем другое представление о Лоре. Теперь она мне казалась очень сильным человеком. Как я раньше не подумала, в какое время им всем пришлось жить.
– Первым мама усыновила Шарля, – продолжил Тео, – его отец приходился ей двоюродным братом. Затем Лидию, потом Анжелику с Александром, они двойняшки, хотя совсем не похожи.
– А Софи? Кажется, она ещё совсем маленькая, – на вид ей было не больше пяти лет.
– С ней получилась немного другая история, – Тео говорил так, будто в этом не было ничего особенного, – Я её нашёл на улице, кто-то оставил её на побережье недалеко от дома.
– Это ужасно, – я не могла подобрать слов.
– Времена были очень тяжёлые. Условия, в которых живёт моя семья, – роскошь для этих лет. Но и теперь всё намного лучше, чем было десять лет назад.
– Разве это не сложно растить столько детей? – спросила я, – Мне воспитание и одного кажется непосильным трудом.
– Этот вопрос тебе стоит задавать не мне. По маме возможно и не скажешь на первый взгляд, но она добрейший человек, и очень сильный.
– Твоя мама – удивительная женщина. Я всегда мечтала о такой большой семье, – поделилась я.
– Добро пожаловать, – он усмехнулся.
Я сомневалась, стоило ли задавать такой вопрос, но мне было важно услышать ответ.
– Тео, а что случилось с твоим отцом?
От тяжело вздохнул, ответил не сразу:
– А вот отец не смог оправиться после войны. Я был подростком, когда всё началось, отца отправили на фронт, но он отказался что-либо рассказывать после возвращения. Знаю только, что он спас нескольких своих товарищей. Но последствия войны остались. Он боится громких звуков, иногда ему видятся повсюду враги, в такие моменты он даже лица родных не узнаёт. Ещё и возраст накладывается. Ему стало значительно хуже несколько месяцев назад, поэтому мне пришлось срочно вернуться из Москвы.