Ты хороший человек, Юленька. У тебя сильное и доброе сердце, ты способна видеть многое, то, что редко кто способен сейчас увидеть.
Я хочу сказать тебе главное. Борись, Юля. Борись до конца. Чего бы ты ни хотела, иди к своей цели и знай, дочка: все получится. Если ты сможешь сделать это, преодолеть свой страх и не довольствоваться вторыми ролями, то я, как твой отец, большего и пожелать не могу.
Будь счастлива, дочка. Я люблю тебя так сильно, что никакими словами не передать, хоть я и писатель, помнишь?
Я надеюсь, ты всегда будешь ощущать мою любовь, а особенно тогда, когда меня в твоей жизни больше не будет, чтобы сказать тебе об этом.
С любовью, папа»
Мы сами создаем свои переживания. И все, что мы сами создали, мы сами можем и уничтожить.
Преодолеть свой страх и не довольствоваться вторыми ролями. Бороться. Бороться до конца.
Папа всегда умел найти правильные слова, и даже сейчас, когда его нет рядом, они все равно попали прямо в сердце.
Бороться за жизнь. Принимать ее и бороться до конца.
Преодолевать трудности, не останавливаться на достигнутом и не сдаваться. Жить. Ценить.
Сложив листок, я поцеловала его и прижала к груди.
В эту минуту мне двадцать один, и я готова бороться.
35.
Этим вечером мне пришло сообщение от Никиты. Там было всего три слова, но сердце мое забилось как сумасшедшее.
«Как твои дела?»
Простой вопрос, совершенно нейтральный, и обычный, но я представила интонацию, с которой он был задан. Я представила, как он смотрит на меня, слегка улыбаясь, как держит меня за руку, и слезы выступили на глазах.
«Я скучаю по тебе…» написала я, и тут же стерла. Это глупо. «По уши в работе, тяжело» - отправила. Тут же закусила губу и следом спросила: «Твои как?»
«Также» - через секунду пришел ответ. Эта сухая переписка тут же заставила меня поежиться. Как я допустила, чтобы все стало таким холодным? Таким разрушенным? Я со злостью кинула телефон на диван и зарычала, подходя к бару. Налила себе любимый бренди Ника – купила бутылку вчера, сама не знаю зачем. Кинула пару кубиков льда и услышала звук сообщения. Побежала. На полпути к дивану остановилась и усмехнулась. Ей Богу, Юля, что за детский сад? Руки тряслись, когда я переворачивала телефон экраном к себе.
«Позвоню?»
Сердце пустилось вскачь. Пальцы пробивало дрожью, когда я писала: «Давай»
Не прошло и нескольких секунд, как заиграла мелодия, а на экране высветилась наша фотография. Я закусила губу, стараясь не заплакать от эмоций, нахлынувших на меня при виде ее.
Это был март. Жуткая слякоть в Москве, парковка около Домодедово. Мы стоим у машины, Никита прижимает меня к себе и счастливо улыбается на камеру. Промозглый ветер прошелся по его волосам, растрепав их. Я смотрю в камеру одним глазом – второй прищурен из-за мелкого противного снежка, летящего прямо на меня. Но я улыбаюсь так широко и заразительно, радуясь встрече. Тогда мы увиделись после разлуки в месяц – его не отпускала работа, а меня съемки в Калининграде.
Помедлив еще секунду, я провела по экрану и, прижав телефон к уху, сказала:
-Привет.
-И тебе привет, - тысяча мурашек пробежали по моему телу, когда я услышала тихий и уставший голос Ника. Он был мягким, грустным и нежным, и я закусила большой палец, чтобы не дать волю эмоциям.
Повисла тишина. Я боялась нарушить ее, боялась даже вздохнуть.
-Как съемки? – задал вопрос он, и я услышала, как звенит лед и что-то льется в бокал.
-Долго и трудно, - коротко ответила я, вытащив злополучный палец изо рта. – Пьешь?
Ник усмехнулся, и от этого звука дрожь пробежала от кончиков пальцев до макушки.
-Пью. Тяжелый день.
-Неделя, - выпалила я.
-Неделя… - подтвердил он.
Я запустила руку в волосы и стала наматывать круги по квартире.
-Как работа? – задала вопрос я, шагая от дивана до кухни, от стола до двери и обратно.
-Приняли проект. Завтра с утра подписываем в офисе. Я долго ждал этого, - вздохнул он и замолчал.
-Поздравляю. Я рада за тебя, - искренне ответила я, на секунду остановившись. Сердце бухало в груди, как сумасшедшее, я ждала и боялась его следующих слов. Я так хотела заплакать в трубку, просить приехать, обнять и поцеловать меня, простить мои глупости и больше никогда не отпускать!
-Я скучаю по тебе, - просто сказал Никита, а я сжала зубы, чтобы не завыть от грусти и тоски по нему. – Очень сильно. Мне даже физически…
-…больно, - закончила я за него, потому как Никита умолк.
-Больно, - подтвердил он. – Не представляешь, как.
-Представляю, - прошептала я. – Очень даже представляю.
-Как ты справляешься с этим? – едва слышно спросил Никита, и я не смогла удержать слезы, ринувшиеся вниз по щекам.
-Я и не справляюсь, - я сглотнула комок в горле, позволяя литься непрошенным гостям по лицу.
-Не плачь, - будто увидев, сказал Никита. – Ложись-ка ты лучше спать. Тебе рано вставать.
Я опешила и замолкла, не понимая, что ответить и как найти подходящие слова.
-Спокойной ночи, малыш. Я так люблю тебя, - произнес напоследок Никита и сбросил трубку.
Я в полнейшем раздрае убрала телефон от мокрой щеки и протерла его об футболку Ника, в которой собиралась спать. Нетронутый бренди стоял на стойке, я шагнула к ней и, схватив стакан, залпом выпила горючую жидкость. Она неприятно обожгла горло и желудок, я поморщилась и поставила стакан на стойку.
Хватит себя жалеть. Хватит тянуть. Хватит быть маленькой девочкой.
Пора исправить все.
36.
Это было первое спокойное и легкое утро спустя неделю после того, как Никита оставил меня одну по моей просьбе. Я проснулась без тяжести на сердце и боли в душе и, сев в кровати, медленно потянулась. Отправилась в душ, позволила смыть холодной воде с себя горести прошедших дней, намылила голову шампунем и стала яростно тереть ее, словно стараясь соскрести с кожи все глупые решения и мысли, плохие воспоминания и боль.
Стоит лишь задуматься и остановиться на минуту, чтобы пришло осознание того, что любая боль могла бы и не быть болью. Если больно – значит, это урок, и если не научишься, то боль повторится, снова и снова, до тех пор, пока ты не избавишься от раздражителя. В сердце, свободном от вины и обид, открывается еще больше места для любви и счастья. И я готова к этому. Я полна решимости и желания. Я готова идти вперед, нет, бежать вперед, кричать и биться не на жизнь, а не смерть за свое счастье. Я выучила урок. Я знаю его так хорошо, что готова отвечать хоть каждый день. Ведь, в конце концов, самый главный враг, самая прочная тюрьма – это наше сознание. И я освобождена досрочно.
Спустя полтора часа я выходила из квартиры. Сегодня полностью свободный от работы день – съемки будут послезавтра. Водитель уже ждал меня у шлагбаума, и я интуитивно осмотрелась по сторонам. Не знаю, зачем я это сделала, но все же…Сев в машину, я назвала адрес и, закинув ногу на ногу, достала из сумки телефон. Разбирать завал в социальных сетях не было никакого желания, поэтому я бесцельно пролистала ленты, пока водитель вез меня по запруженным улицам Москвы. Странно, но я не ощущала никакой нервозности и страха – я была спокойна, и сердце мое билось ровным и непрерывным тактом. Я по-прежнему не знала, что я скажу, но была уверена – как только я увижу его, слова сами придут. Здесь нет сценаристов, нет суфлеров. Это моя жизнь, и только мне придумывать следующую сцену.
-Мы на месте, Юлия Иосифовна, - вывел меня из раздумий голос водителя и, подняв голову, я увидела, что мы припарковались рядом с высоткой, где располагался офис компании Ника.
-Спасибо, - сердечно поблагодарила я и, застегнув пуговицу на шубе, открыла дверь, выходя в промозглый февраль. Сапоги скользили по тротуару, когда я подходила к двери. Толкнув ее, я оказалась в холле, и приветливая администраторша профессионально улыбнулась мне.