Когда после отпуска мы вернулись в Звездный, Береговой уже сдавал экзамены. Много разных комиссий проверяли его готовность. Иногда это были собеседования по теории, иногда - тренировки, за которыми члены комиссии наблюдали. По результатам каждого экзамена выставлялась оценка. Потом собралась Межведомственная комиссия с участием главных конструкторов систем и руководителей Центра подготовки космонавтов. Она заслушала сводные доклады о всем, что было проделано, и подписала окончательное заключение о готовности к полету. Все поздравили Берегового и попрощались с ним до встречи на космодроме.
На старт Берегового мы полетели вместе с ним - хотели его поддержать и проводить, а также посмотреть, как все будет происходить. Конечно, если говорить серьезно, ни в какой поддержке он не нуждался, но вместе было веселее. Предстартовые дни промчались быстро. И вот 26 октября 1968 года мы все уже в том самом автобусе, который увозит в неизвестное. Береговой сидит у окна в центре салона, мы занимаем места вокруг него, едем на стартовую площадку. Все стараются шутить, по очереди запевают песни - и так почти всю дорогу. Кинооператор Центра подготовки много снимает - это для истории. Сзади идет пустой резервный автобус. Въезжаем на стартовую площадку. Пока нас не видят, прощаемся, желаем успешного полета. Береговой с доброй улыбкой говорит: «К черту!» - и выходит. Докладывает председателю Государственной комиссии о своей готовности, потом его ведут к лифту. Видим, как он поднимается на верхнюю площадку, подходит к ограждению, машет на прощание руками. Уходит в корабль. Очень холодно. Мы садимся в автобус и едем на смотровую площадку - наблюдать за стартом и слушать репортаж.
Как только мы приехали, стало известно, что в ракете обнаружена неисправность. Подробностей никто не знает. На фермах обслуживания около ракеты еще находятся люди, хотя по графику подготовки их там уже не должно быть. Берегового пока не эвакуировали, следовательно, пытаются что-то исправить. Но как это возможно, ведь ракета уже заправлена? Местный военный начальник звонит по служебному телефону в бункер, откуда идет управление всем ходом старта, и узнает, что меняют какой-то прибор. Становится немного не по себе. Что это значит? Все напряженно смотрят в сторону ракеты. Наконец видим, люди быстро задвигались по фермам, почти бегом покидают площадку и фермы тут же отводятся от ракеты. Неужели успели? Практически сразу объявляют: «Готовность тридцать минут». Дальше все идет, как обычно. Слышим знакомые: «Ключ на старт», «Зажигание», «Промежуточная», «Главная», «Подъем!». И ракета медленно двигается вверх. Я, как всегда, стал в уме отсчитывать секунды полета. Наконец слышу: «Есть Главная!», «Есть отделение корабля от ракеты-носителя!» - Ура! Георгий Тимофеевич на орбите!
Только приехав с наблюдательного пункта в монтажно-испытательный корпус, мы узнали, что на стартовой площадки происходили драматические события, которые чуть было не привели к отмене пуска. Во время проверок систем ракеты оказалось, что один из приборов вышел из строя. Его следовало заменить. Условия площадки никак для этого не подходили. Нормально замена должна производиться в теплом помещении при горизонтальном положении ракеты. А в этот день было тридцать градусов мороза, и ракета стояла вертикально. По всем правилам полагалось эвакуировать космонавта, слить топливо и увезти ракету, старт перенести. Но в это время один из молодых солдат, участвовавших в подготовке ракеты, добровольно вызвался заменить прибор прямо на стартовой позиции. Он пояснил, что знает, где и как он установлен, и может сделать это быстро. Руководители пуска заколебались. Доступ к прибору был неудобный. При вертикальном положении ракеты, да еще на холоде парнишка вполне мог что-нибудь уронить в приборном отсеке или повредить разъем, и тогда забот бы прибавилось. Но откладывать старт тоже крайне не хотелось. И с предложением согласились. Принесли запасной прибор, инструменты, пришел контролирующий офицер, и приступили к работе.
Доступ к прибору был через маленький люк, в который мог пролезть только человек некрупного телосложения и, конечно, без верхней одежды. Парень снял тулуп и полез. Как рассказывают, работал он предельно аккуратно. Ребята, стоящие снаружи, ему помогали - подавали инструменты, принимали гайки, потом забрали неисправный прибор, передали исправный, светили в люк фонарем, держали наготове тулуп, чтобы сразу согреть храбреца... Прибор был установлен. Повторные проверки показали, что все было сделано безукоризненно. Береговой узнает об этой истории уже после полета и будет благодарить парня от всего сердца за мужество. Все мы испытываем чувство симпатии к таким людям. Спрашивается, что этому парню было надо? Почему он рисковал? Ведь понимал, что в случае неудачи навлек бы на себя массу упреков. Мог бы простудиться, даже обморозиться. Но, видимо, очень сильно было стремление к успеху. Он чувствовал себя участником большого дела, гордился этим и отдавал ему всего себя. А мы гордились тем, что у нас есть такие парни.
Наконец дождались первого сеанса связи, услышали бодрый доклад Берегового о том, что на борту все в порядке, и полетели в Евпаторию, чтобы в деталях узнать, как пройдут сближение и стыковка.
На этот раз дальнее сближение произошло благополучно. Береговой в запланированное время выключил автоматический режим, взял управление на себя и начал причаливать вручную. Мы с облегчением вздохнули. Самый сложный участок был позади. На тренажерах все выполняли ручное причаливание успешно, и мы надеялись, что так же будет и в полете. Вначале, действительно, все шло нормально. Но когда расстояние между кораблями стало меньше ста метров, Береговой начал докладывать, что он не может выровнять корабли по крену. Беспилотный корабль от него отворачивался. Береговой пытался компенсировать такие отвороты вращением своего корабля, но это не помогало. На каждый поворот корабля Берегового с целью уменьшить ошибку второй корабль отвечал точно таким же уходом, как бы стремясь оставить ошибку неизменной. В конце концов Береговой израсходовал весь отведенный для причаливания запас топлива и вынужден был отказаться от дальнейших попыток состыковаться.
Конечно, он расстроился. На Земле тоже расстроились, но старались Береговому это не показывать - ему надо было безошибочно завершить полет. На связь с ним выходили Каманин, Шаталов. Все бодро шутили, говорили, что сделано все возможное. Советовали готовиться к спуску.
А тем временем специалисты разобрались в происшедшем. Все бортовые системы работали абсолютно нормально. Причаливание не получилось потому, что в самом его начале беспилотный корабль оказался перевернутым почти «головой вниз» по отношению к кораблю Берегового. Если бы автоматическое управление продолжалось, то корабль был бы развернут в правильное положение в дальнейшем процессе причаливания. При ручном управлении это должен был сделать космонавт. Но на тренировках такая ситуация никогда не отрабатывалась. В начале причаливания встречный корабль всегда занимал положение ближе к правильному, чем к перевернутому. И космонавты к этому привыкли. На экране тренажера приближающийся корабль напоминал самолет. Развернутые в стороны солнечные батареи были похожи на крылья. Для создания условий стыковки космонавты разворачивали свой корабль так, чтобы батареи-крылья занимали на экране горизонтальное положение, и этого было достаточно - все получалось. На расположение остальных элементов конструкции никто не обращал внимания космонавтов. А оказалось, что следовало бы. При правильном положении корабля главная антенна радиосистемы сближения находится над батареями, а при неправильном - под ними. В полете Берегового она оказалась снизу. Когда Береговой считал, что он разворачивает корабль в правильном направлении, на самом деле он пытался увести его еще дальше от правильного. Система управления этого делать не позволяла... Жаль, все это выяснилось поздно.
Остальная часть полета прошла без всяких замечаний. Береговой благополучно приземлился, вернулся в Москву и рассказал нам всем, как переносится полет на «Союзе». Поскольку в работе бортовых систем корабля никаких существенных отклонений от нормы выявлено не было, стало ясно, что следующий раз полетят четверо.