С этим пианино у меня связаны не лучшие воспоминания. В первом классе я начал учиться музыке. Оказалось, что я обладатель абсолютного слуха. Меня стали мучить, обижать из-за этого, и я тогда решил, что лучше без музыки. В принципе, сейчас, если я сяду за пианино, с закрытыми глазами любую музыку сыграю. Я и тогда это мог, поэтому меня и начали мучить-обижать.
Вам осталось полгода
Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним.
Жизнерадостность – это не только признак здоровья, но еще и самое действенное средство, избавляющее от болезней.
В детстве меня больше воспитывали папа и бабушки-дедушки, а мама оказывала минимальное влияние. Она, как ей казалось, карьерой занималась, которая в итоге не особо сложилась. А папа был физиком-ядерщиком, он занимался наукой.
Отец с детства мне привил любовь к жизни. Я был еще совсем маленьким, но на всю жизнь врезался в память один случай. У отца в лаборатории проходил научный эксперимент, и что-то пошло не так. В результате он получил сильнейший ожог руки и огромную дозу радиоактивного излучения. Рана довольно быстро зажила, оставив небольшой след, но началась лучевая болезнь.
В течение полугода отца консультировали и лечили известные врачи.
Прогноз у всех был одинаков: при соблюдении идеального режима лечения жить осталось от шести до двенадцати месяцев. Он принял единственно правильное решение: оставшееся время прожить в свое удовольствие, полностью отказавшись от лечения, которое, по словам врачей, приковало бы его к постели, но добавило бы полгода жизни.
Человек он был не бедный: помимо того что ученый – физик, еще в краснодарском сельскохозяйственном институте работал старшим преподавателем кафедры физики, то есть преподавал и наукой занимался. И вот решил насладиться жизнью в оставшиеся полгода-год. Он ездил с нами отдыхать на море, объездил пол-Европы, а жизнь все продолжалась.
Через год он повторно прошел медицинское обследование, шокировав врачей. От лучевой болезни не осталось и следа.
А отец после этого неудачного эксперимента прожил еще больше десяти лет. Его не стало только в 1983 году, а я родился в 1968, то есть мне тогда пятнадцать лет было. Да и то, умер совсем от другого. Сердце… инфаркт.
Отец прожил 43 года. Значит, возраст, в котором он умер, я уже пережил. Помню, мне еще психологи говорили: «Тот возраст, в котором умер папа, может плохо повлиять на сына.». Мне уже сорок семь, а я этот возраст и не заметил. Наверное, не знал, а то, что не знаешь, хорошо проходит.
Отцовское влияние
Во всяком возрасте почитай родителей.
Особенное влияние в детстве на меня оказал отец. Мне очень нравилось ходить с ним на работу. С четырех лет отец брал меня с собой. Мне было все интересно и непонятно. Его научную лабораторию я воспринимал как что-то волшебное и таинственное. Особенно мне нравились моменты, когда отец шел читать лекции студентам, а меня развлекали его помощники и аспиранты.
Я до сих пор не могу понять некоторых фокусов, например, как загоралась у меня в руке обычная лампочка, когда к ней что-то подносили. Куда исчезал кусок проволоки, плотно зажатый у меня в кулаке, после того как я куда-то засовывал и вытаскивал руку.
Став чуть-чуть постарше, я любил сидеть на последнем ряду во время лекций отца. Слушал лекции по физике и высшей математике и, конечно, почти ничего не понимал, но мне это было очень интересно. После лекций задавал кучу разных вопросов, по-детски наивных, но всегда получал ответы, словно взрослый человек. Отец мне объяснял законы физики на языке, понятном для ученика третьего-четвертого класса.
Есть закон Ньютона: «На каждую силу действуют две силы: сила действия и сила противодействия» – это интерпретация закона, подвергнутого цензуре в советском союзе. В оригинале он звучит так: «На каждое тело действуют три силы: сила действия, сила противодействия и божья воля». Я это знал уже в семь лет.
С мамой я бывал тогда, когда меня после школы девать было некуда. Мы приходим, она идет занятия вести, меня посадит и говорит: «Вот стул, с него никуда не отходи, сиди, учи уроки». Я только начну: «Да я ж хочу…» Она тут же отвечала: «Мало ли, чего ты хочешь! Сиди, никуда не отходи, и все». Для меня это было мучение. На все мои вопросы был ответ: «Отойди, не мешай, никуда не лезь». Так обращалась со мной мама.