2.
Кофе несли целую вечность. Официантка оказалась жирной и неповоротливой, и это сыграло огромную роль в быстроте обслуживания нашего столика. Леа –
так представилась блондинка, чьё имя, как оказалось, я и не спрашивала – сыпала вопросами касательно того, чем я занимаюсь по жизни. Я не испытывала огромной потребности выкладывать ей подробности, и поэтому обходилась сухими ответами. Её это вполне устроило, хотя я заметила явную нехватку общения, которую она и не собиралась скрывать либо в силу глупости и наивности, либо в силу непонятного доверия ко мне. Я склоняюсь к обеим вариантам.
Разговор затянулся на полчаса. За это время я успела выпить четыре чашки совершенно отвратительного кофе и рассказать о себе Леа пару забавных историй, и одну не очень. Леа же выболтала мне всю свою биографию, которую я слушала «в одно ухо влетает, в другое вылетает», но одну вещь за наш получасовой разговор я уловила очень ясно: она была очень несчастной девушкой, которая помогала свой больной раком матери. Безусловно, мне было её очень жаль, но на своём жизненном пути я выслушала слишком много подобных историй, и потому пришлось бы много распыляться, если бы я обращала внимание на каждую из них.
- Ладно, мне пора, Леа. Рада была знакомству.
- Ты точно не останешься ещё на одну ночь?
Я посмотрела ей в глаза, пытаясь тем временем сформулировать не слишком грубый отказ. Леа в свою очередь смотрела на меня испытующим взглядом мартовской кошки. «Сиамская Леа» - вот что мне пришло в голову, когда я всё-таки выдавила из себя сухой отказ. Надо записать в мой блокнот, когда сяду за руль.
- Прости, но мне нужно ехать. Возможно, наши пути когда-нибудь пересекутся вновь.
Я встала из-за столика, Леа тоже. Сдержанно обнявшись, мы вышли из кафе, и пошли в разные стороны. Я – к мотелю, Леа – домой, к больной матери. И в этот раз новая встреча с новым человеком завершилась абсолютно ничем.
3.
Меня зовут Кэтрин Алвайс. Можно просто – Катерина. Но это в редких случаях. Для большинства людей я – Кэт или Кэтрин. На самом деле я не всегда была такой – опошленной девушкой с неопределенным образом жизни, пропитавшим всё моё сгнившее нутро. Когда-то (обожаю добавлять «когда-то» к любому своему рассказу – это придаёт моменту частицу трагичности и чувство утраты) я была девушкой с очень сильной мечтой и имевшей вокруг себя любящих людей. Тем не менее, я никогда не ценила то, что имею – именно поэтому я добавляю каждый раз «когда-то» к поэмам о потерянном прошлом.
Родилась я в России, а точнее в самом её сердце – в Москве. Я до сих пор не могу понять, отчего я теряла столько времени, находясь в этом гадюшнике, который душил меня изнутри, при этом имея возможность смотать удочки и дать стремительного дёру. В какой бы стране вы ни жили, никогда не слушайте людей, которые имеют честь восхвалять этот третий Рим. Слишком много напускного пафоса, проявляющегося в дымке романтического настроения, которая окутала рассказы туристов, однажды побывавших там. Всё до единого слова – чудовищное враньё из уст тех, кто даже не понимает, что врёт. И это самое печальное. Я всегда любила Россию, но никогда не любила Москву, что пропиталась насквозь энергетикой животных инстинктов самосохранения и выживания.