Потом нас обеих выписали, и я потеряла связь с Себерн. Она нашла меня много лет спустя, когда я уже преподавала в Университете имени Вашингтона в Сиэтле. Себерн тогда училась на социального работника, и моя статья была в ее списке обязательной литературы. Она написала мне письмо, спросив, та ли я Марша Линехан, с которой она знакома. Мы встретились в Сиэтле. Я хорошо помню, как она достала из кармана один из препаратов, который мы принимали в клинике сто лет назад, и мы, смеясь, выпили по таблетке за встречу. С тех пор мы возобновили дружбу и теперь каждое лето встречаемся в Бостоне, где живет Себерн. Мы обе стали психотерапевтами и написали книги о методах лечения, проверенных на собственном опыте[7].
«Дорогой доктор О’Брайен!
Сейчас я чувствую себя относительно неплохо, меня только расстроили ваши слова, что я могу здесь задержаться. Я обсудила с родителями эту проблему. Я совсем запуталась. Мое внутреннее состояние (нижний слой) – депрессия, удрученность, подавленность, безнадежность и тоска, но внешне (верхний слой) я даже иногда улыбаюсь. А потом понимаю, что хочу что-нибудь сломать, разбить, во что-то врезаться, удариться или укусить себя. Я чувствую вину за это желание (снова), потому что не могу избавиться от него. Намеренно ли я хочу причинить себе вред? Вы можете ответить на этот вопрос? В такие моменты мне очень, очень, очень плохо, но я ничего не могу поделать.
Любовь доктора О’Брайена уберегла меня от суицида, но этого было мало
Я была сложным пациентом – это доказывается тем фактом, что меня поместили в изолятор на немыслимые двенадцать недель. И все же спустя два месяца меня выписали. Волшебное исцеление? Не совсем. Просто я осталась без психотерапевта.
Мой психиатр, доктор О’Брайен, уволился, а другому врачу было бы невероятно трудно принять меня на данном этапе. Бедный доктор О’Брайен был молодым интерном – ему было чуть больше двадцати лет, когда мы познакомились. В своих записях он сразу отметил, что я – «один из самых беспокойных пациентов в больнице». А еще я была его первой пациенткой. Я быстро привязалась к нему, а он – ко мне.
Я продолжала писать доктору О’Брайену еще год или два после выписки. Иногда я описывала чувства, которые не могла высказать кому-то еще, иногда выплескивала эмоции, а порой просто рассказывала о своих повседневных делах. Недавно я нашла эти письма, и некоторые из них использовала для этой книги. Сегодня мне тяжело и даже унизительно перечитывать их, и я совсем не помню девочку, которая их писала. Но я вижу, что даже тогда интуитивно понимала концепцию кажущейся компетентности, когда человек уверен, что полностью контролирует свою жизнь, а на самом деле находится в состоянии болезненной эмоциональной нестабильности.
Внешне я старалась вести себя разумно, но внутренне меня постоянно штормило. В своих письмах доктору О’Брайену я называла это «верхним и нижним слоем». Иногда я знала, что намеренно держу боль в себе. В другие моменты мне казалось, что я выплескиваю боль, хотя это было не так. Люди не видели настоящую меня и не понимали, насколько невыносима моя жизнь. Когда спустя годы я встретилась с директрисой своей школы и спросила, почему мне никто не помог, она ответила: «Марша, мы даже не догадывались, что тебя что-то беспокоит».
Это распространенная проблема многих людей, оказавшихся в отчаянном положении. У пациентов я часто наблюдаю ту же модель поведения, что и у меня когда-то:
способность выглядеть адекватным и полноценно справляться с повседневными проблемами в отдельные моменты, а в другие вести себя (неожиданно для окружающих) противоположным образом.
Одна из моих пациенток однажды призналась, что боится приходить на сессию. Оказывается, я иногда невольно говорила то, что ее обижало. Но, поскольку она ничем не выражала своего недовольства, я этого не замечала. Я объяснила, что мне сложно изменить свое поведение, пока я не знаю, чем именно расстраиваю ее. Но клиентка была уверена, что мне все понятно. Ей пришлось научиться выражать свое отношение – показывать, когда мои слова ее ранят. Это было ключевой задачей лечения.
Мы работали над ее отношениями с отцом, который часто причинял ей боль, бросая в ее адрес обесценивающие, обидные фразы. Выяснилось, что с отцом она вела себя так же, как и со мной. Ее папа даже не подозревал, что травмирует дочь.
7
Себерн – автор книги «Нейробиологическая обратная связь в лечении травмы развития» (Neurofeedback in the Treatment of Developmental Trauma). А я написала книгу «Когнитивно-поведенческое лечение пограничного расстройства личности» (Cognitive Behavioral Treatment of Borderline Personality Disorder).