Но если юность и молодость Дерби - сводный портрет нескольких близких товарищей Лавкрафта, описание его брака с Азенат Уэйт слишком явно напоминает некоторые стороны брака Лавкрафта с Соней, чтобы это оспаривать. В первую очередь бесспорно, что более волевым членом в этой паре была Соня; определенно, исключительно благодаря ее предприимчивости этот брак вообще состоялся, а Лавкрафт уехал из Провиденса, чтобы поселиться в Нью-Йорке. Один раз Фрэнк Белкнэп Лонг сказал мне, что Соня была "властной" женщиной - описание, прекрасно подходящее Азенат Уэйт. Возражения отца Дерби по поводу Азенат - а особенно желания Дерби жениться на ней - могут смутно вторить безмолвным возражениям тетушек Лавкрафта против его брака с Соней.
Но не считая этих автобиографических моментов, "Тварь на пороге" сыра, банальна, лишена тонкости исполнения или глубине замысла и скверно написана. Одна из немногих памятных сцен - жуткий и отвратительный финал, когда Эдвард - который, будучи заперт в разлагающемся трупе Азенат, выказывает больше воли и решимости, чем когда-либо в собственном теле - пытается связаться с Аптоном по телефону и, обнаружив, что полусгнившее тело неспособно связно говорить, пишет и приносит Аптону записку - прежде чем прямо на его пороге распасться, обратясь в "полужидкий кошмар". В известном смысле, эта история - повторение "Случая Чарльза Декстера Варда", хотя в повести не происходит реального обмена разумами; но попытка Азенат (в теле Дерби) выдать себя за Эдварда - в точности аналогична попыткам Джозефа Карвена убедить всех, что он Чарльз Декстер Вард. В данном случае, однако, нельзя сказать, что Лавкрафт улучшил прототип.
Год 1933, кажется, выдался особенно трудным для Лавкрафта как для писателя. Он явно пытался запечатлеть на бумаге различные идеи, настоятельно требовавшие выражения, но, похоже, у него ничего не получалось. В это время могли быть написаны, по крайней мере, еще два произведения; одно из них - отрывок, озаглавленный (Р.Х. Барлоу) "Книга" [The Book]. Точная дата его написания неизвестна, но в письме от октября 1933 г. Лавкрафт говорит следующее: "У меня своего рода творческий застой - меня мерзает отвращение к большей части своих старых работ и сомнения насчет методов усовершенствования. В последние недели я проделал великое множество экспериментов с различными стилями и ракурсами, но уничтожил большинство [курсив мой] результатов". Если "Книга" была одной из написанных тогда вещей, ее вполне можно квалифицировать как часть эксперимента; ибо она выглядит ничем иным как попыткой превратить "Грибы с Юггота" в прозу. Первые три сонета цикла действительно образуют связный нарратив; а тот факт, что отрывок после этой точки проваливается в неубедительную неопределенность, может неявно подтверждать, в цикле сонетов нет никакой "целостности" - по крайней мере, не на уровне сюжета.
Другой вещью, вероятно, написанной в 1933 г., является "Служитель зла" [The Evil Clergyman]. Это не более чем пересказ сна из письма к Бернарду Остину Дуайеру. Дуайер сделал выдержку из письма и дал ей название - "Грешной священник" [The Wicked Clergyman]; впервые она была опубликована в "Weird Tales" (апрель 1939 г.) и переименована в "Служителя зла" Дерлетом. В письме к Кларку Эштону Смиту от 22 октября 1933 г. Лавкрафт замечает, что "Несколько месяцев назад мне приснился сон о злом священнике в мансарде, полной запретных книг", так что, вполне вероятно, сон был пересказан в письме к Дуайеру в то же время или ранее; датировка Дерлетом этой вещи 1937 годом полностью безосновательна.