«Когда я был маленьким…»
Когда я был маленьким,Я любил на кухонном полу играть в солдатики.Я расставлял их в шеренги и клинья.Я ложился на пол, чтобы стать меньше.Чтобы быть с ними наравне –И немного, но по-настоящему испугатьсяИх застывших суровых лиц,Их острых копий и занесенных мечей,Их вздыбленных коней,Их железной неотвратимости
Я уважал их безудержную храбростьЯ даже любил их,Как всякий настоящий воинЛюбит своих врагов.И еще мне было пронзительно жаль их.Ведь они не понимали,Что столкнулись с ужасным, хитрым,Нечеловечески могущественным противником.
И по моей воле магическая силаСковывала нагруженные оружием телаИ не позволяла им сдвинуться с места.Что же! Герои обреченно встречалиМои безумные разящие удары.Их косили ядра моих пушек.Их осыпали стрелы моих луков.Их сбивали с ног и дробили на частиВзмахи моей богатырской палицы.Но они не сдавались в плен.Они не бежали в смятении.Они падали рядами и принимали терпкую смертьЯ был Ганнибалом и Александром Великим,Хитрым ордынским ханом и безжалостным Тамерланом,Школьным Суворовым и киношным Чапаевым.Я был красным демоном войны.И еще я был простым хулиганом,Каких сам боялся и обходил на улице стороной.
Разгромив отважное честное войскоИ распростершись над возлюбленными врагами,Я изгонял из своего сердца демонаА вслед за ним уносился в небытиеШлейф нарисованных картонных стратеговЯ отдавал моим воинам последнюю честь.Я погребал их и плакал в душеЯ представлял на их месте себя.Израненным и непонятно мертвым.Мертвым и смертельно голодным.
А в это время бабушка,Которой я мешал своей возней на кухне,Всеми этими солдатиками, колесницами, пушками,Запекала в духовке слоеный пирог.Это было удивительно!Пирог был горячий, живой, он был как львиное сердцеОн дышал, он вздымался как вулканическая земляОн вовлекал в себя колдовским запахом.И я, моментально воскреснув, хватал кусок за куском,И забывал о своем игрушечном трауре.
И вот что было поразительным –На следующий день после битвыСолдатики поднимались целые и невредимые.Они снова готовы были маршировать на парадахИ охранять покой кухонного мирка.А по приказу и по закону воинской честиБесстрашно идти в бой и на смерть.
Это было удивительное чудо игры.Вот так и сейчас, через тысячу лет.Сколько бы я старательно, безжалостно, бездарноНе побеждал в себе игрушечного солдатика,Он поднимается во мне вновь и вновьИ отправляется в безвозвратный походС назначением в жизнь.
«Я плохо держу вилку в левой руке…»
Я плохо держу вилку в левой рукеИ боюсь ненароком угодить ею в щекуМеня отпугивают строго разложенные приборыИ причудливо свернутые салфеткиЯ тихо ненавижу вышколенных официантов,Которые в ответ молча презирают меняНо мне нравится заглядывать в придорожные кафе,Где человеческое тепло согревает стены,А за стойкой царит толстая усталая мадоннаЯ люблю выпить водкиПод пьяный гомон и дешевую музыку,А потом терять взгляд в пятнах солнца,Растекшихся на затертых столахОдин лама сказал мне, что я несостоявшийся БуддаМне искренне жаль
«Летнее кафе. Я немного пьян…»
Летнее кафе Я немного пьянВокруг шумят люди и прыгают голубиМне что-то втолковывает мой собеседникОн мой школьный друг, а теперь алкашОн рассказывает мне, как был счастливС той, за которой мы ухаживали обаОн долго, сбивчиво, ненужно объясняет,Почему он несчастлив Почему ее бросилА мне как-то по фигу его несчастьеЯ немного пьян, и давно не люблю ееЯ сейчас уйду по своим деламА мой друг – он алкаш – останется питьКонечно же, он полнейшее фуфлоНо ведь дело не в этом, совсем не в этомИ я понимаю, что мне нечем крытьЯ не пью с бомжами, не сплю под забором,Но в моей душе зияет дыраВ моей душе – постыдная дыра,Сквозь которую рвется мрак,Сквозь которую рвется жуть,Сквозь которую рвется отчаяниеИ рядом с этим мраком, жутью, отчаяниемДуша моего дружка – вода,Которую можно питьЧто же со мной? Я возвращаюсь к столуЯ поднимаю за уши голову этого идиотаЯ хлещу его по щекам Да проснись же!Я заставляю его рассказывать снова, снова,Как он был счастлив и несчастлив с той,За которой когда-то мы ухаживали обаИ мне не интересно, почему он бросил ее,Но мне хочется вдарить в эту пьяную мордуИ мне жутко хреново, ведь этот подонокБыл с ней! А я? Я мотаю башкой и трезвеюИ понимаю, что – да, я пьянИ я давно не люблю ее, нетИ я просто иду по своим деламА этот алкаш остается питьНо летнее кафе уплывает в ночьИ голуби куда-то запрятались спатьИ люди вокруг разошлись по домамИ этот мой друг – ведь он ушел к нейА я остался один