«Как прекрасно было его лицо…»
Во время работы над «Крещением Христа» в мастерскую, естественно, не раз заглядывал Лоренцо Медичи. С декабря 1569 года, после смерти Пьеро Подагрика, двадцатилетний Лоренцо стал главой семьи и города. Как и его дед, Козимо Медичи, Лоренцо был доступен для всех, особенно для людей искусства. Он очень любил бывать в мастерских художников и наверняка искренне заинтересовался картиной, обещавшей стать весомым вкладом в развитие флорентийской живописи.
Первая встреча Лоренцо Медичи с молодым Леонардо, вероятнее всего, произошла именно в мастерской Верроккьо.
— Леонардо? Чей сын? — спросил Лоренцо, благожелательно глядя на него.
— Сера Пьеро да Винчи, — ответил Леонардо, твердо зная, что имя это знакомо Медичи.
То было время, когда Лоренцо, чтобы обескуражить своих тайных врагов и мнимых друзей, которые утверждали, будто Лоренцо неопытен и дни его власти сочтены, готовился с особой пышностью встретить герцога Миланского Галеаццо Мария Сфорца с супругой Бона ди Савойя.
Флоренция по велению Лоренцо буквально преобразилась: за одну ночь собор Санта Мария дель Фьоре обрел новый фасад из резных и рисованных панно, улицы украсились триумфальными арками, расписанными сценами на исторические сюжеты, в каждом окне появились парчовые занавеси.
Когда герцог Миланский торжественно въехал в город «с кортежем, удивившим и поразившим даже флорентийцев», Лоренцо повез его по сказочному пути до своего палаццо на виа Ларга, украшенному по этому случаю великим искусником Боттичелли.
На смену расчетливой и гибкой политике Козимо Медичи пришла осторожная, но и решительная политика Лоренцо. Купца сменил государь, тайное экономическое господство уступило место власти политика, республика стала синьорией.
«Медичи распоряжались мною, как им было угодно», — с горечью писал в старости Леонардо.
Вначале Лоренцо благоволил к Леонардо, наблюдал за его работой, находил заказчиков на картины, считал его своим советчиком и другом и даже назначил Леонардо помощником для задуманной им перестройки Садов Сан Марко, где уже начал собирать коллекцию шедевров античного и современного искусства. Он беседовал с Леонардо о музыке, философии, поэзии, живописи, а возможно, и о механике и анатомии. Но и для Лоренцо, названного впоследствии Великолепным, Леонардо остался таким же загадочным, как и его необычная манера письма, своего рода таинственным предметом, человеком, который стремился и умел защитить от других свою внутреннюю свободу.
Кто же, кроме учеников мастерской был среди друзей Леонардо? С кем он виделся и чем был занят в свободное время?
Несколько перечисленных в «Атлантическом Кодексе» имен дают определенное представление о круге друзей Леонардо, о его тяготении к людям необычным, чьи интересы не ограничивались живописью, а подчас даже были от нее очень далеки.
«Квадрант Карло Мармокки, мессер Франческо Аральдо, сер Бенедетто да Чепперелло, Бенедетто дель Аббако, маэстро Паголо — врач, Доменико ди Микелино, Кальво дельи Альберти, мессер Иоанн Аргиропуло…».
Все это были люди видные, нобилетет того времени. В их число входил и грек Иоанн Аргиропуло, живший во Флоренции до 1472 года.
По всей вероятности, знаток астрономии Карло Мармокки показал друзьям свой квадрант. Бенедетто Аритметико, именуемый также делль Аббако, был одним из крупнейших флорентийских математиков пятнадцатого века, чьи труды не утратили значения и по сей день. Паголо — не кто иной, как старый и мудрый Паоло дель Поццо Тосканелли, астроном, географ, математик и врач, «друг всех ученых мужей того времени». Архитектор Франческо Аральдо был герольдом Синьории, Бенедетто да Чепперелло — умным, образованным нотариусом, Доменико ди Микелино—художником, а Кальво дельи Альберти — родственником Леона Баттисты Альберти, знаменитого гуманиста и архитектора. Аргиропуло перевел «Физику» Аристотеля и, по словам гуманиста Филелфо, был самым образованным из всех греков, приехавших в Италию.
Девятнадцатилетний Леонардо был моложе всех остальных, но ученые охотно приглашали его на свои диспуты, ибо он умел слушать молча, «а лицо его было столь прекрасно, что из души улетучивалась всякая печаль».
Галеаццо Мария Сфорца въехал во Флоренцию с таким многочисленным и пышным кортежем, что флорентийцы были поражены.
Юный Леонардо демонстрировал свою силу, легко сгибая лошадиные подковы.
В боттеге Верроккьо Леонардо все больше отдалялся от других учеников.
Она — создание божественное
Лоренцо ди Креди был истовым католиком; глубоким, искренним религиозным чувством проникнуты все его мысли и действия. Сандро Боттичелли, наоборот, выступал против официальной церкви во имя забытых идеалов раннего христианства. А когда друзья-гуманисты познакомили его с воззрениями Джустино и Оригена Александрийского, он стал утверждать, что человек состоит из трех частей: тела, души и духа, — и открыто проповедовал, что ад — явление временное, а искупление грехов будет всеобщим.
Пьетро Перуджино объявлял себя атеистом. Он насмехался над верой своих двух друзей и отрицал бессмертие души, утверждая, что большинство священнослужителей разделяет его взгляды.
Для Леонардо и оба верующих живописца и неверующий Перуджино одинаково были невеждами, ведь они исходили из туманных ощущений, а не из ясных, четких представлений. Сначала надо было все познать самому, и не только на земле, но и во вселенной, ибо знание — дочь опыта: изучить проблему, а потом уже уверовать.
Эти споры, естественно, не ограничивались стенами мастерской. Вскоре Боттичелли прослыл лжепророком, Перуджино — богохульником, а Леонардо — еретиком.
— Но если мы сомневаемся во всем, что воспринимаем органами чувств, еще больше должно нам сомневаться в явлениях, не подвластных органам чувств, как-то — в существовании бога и души, — упрямо доказывал Леонардо своему другу Лоренцо ди Креди. — Прежде чем поверить, нужно узнать. Надо изучить строение человеческого тела и уже потом обратиться к сфере духа. И если строение тела кажется тебе чудесным, оно ничто в сравнении с душой, обитающей в столь совершенном теле. Поистине душа должна быть божественной.
И вот чтобы лучше узнать строение тела, Леонардо не раз отправляется в покойницкую больницы церкви Санта Мария Нуова препарировать трупы. При мигающем свете свечи он целыми ночами изучает какой-нибудь орган человеческого тела, поражаясь его совершенству. А затем, чтобы ничего не забыть, с поразительной точностью зарисовывает его в свою записную книжку.
Из «Красной книги» гильдии святого Луки, в которую входили одни живописцы и скульпторы, явствует, что Леонардо в 1472 году не заплатил свой взнос.
Скорее всего, Леонардо записался в гильдии как живописец, чтобы и формально показать свою независимость от боттеги Верроккьо. Одновременно Леонардо в мертвецких больниц Санта Мария Нуова и Санто Спирито начал препарировать трупы, чтобы изучить анатомию человеческого тела.