– Госп-миледи? – испуганно спросила Аннет, – Что случилось? Вам больно?
– Пошла вон! – в истерике прокричала Маринэ.
Побелевшая горничная тут же поклонилась и бесшумно исчезла из комнат, тихо закрыв за собой дверь.
Движимая грустью, тоской, отчаянием и гневом от бессилия, Мари схватила одну из многочисленных подушек и уткнувшись в неё лицом закричала со всей мощи, ногтями разрывая дорогую ткань в клочья. Слёзы всё лились и лились бурным потоком, не желая останавливаться.
Когда Аннет в следующий раз зашла в покои госпожи, то тут то там валялся пух из подушек и разорванная ткань наволочек, однако Маринэ сидела за туалетным столиком, крепко держа в руках кулон и, казалось, не замечала подобную мелочь.
– Что Его Светлости нужно от меня? – в голосе звенел лёд.
– Главный дворецкий сообщил мне, что Герцог приказал, чтобы вы как можно скорее зашли к нему в кабинет.
«Что этому старому духовному импотенту от меня надо?!» – подумалось Мари, однако в слух подобного не произнесла.
– Платье.
– Да! – тут же откликнулась девушка.
– Горничных позови.
– Да!
Под командованием главной горничной, девушки подготовили на выбор Маринэ четыре платья, однако все они предусматривали корсет, что она надевать категорически не желала.
– Не пойдёт, принесите мне моё домашнее платье.
– Что? Но мисс Маринэ, это не прилично! – решила возразить главная горничная на правах старшей.
– Я твоего мнения не спрашивала, я сказала принести домашнее платье. Что встали?!
Горничные, что до этого момента и шага не решались сделать без дозволения главной, почти на перегонки понеслись в гардеробную. Клара не нашлась в ответе. Аннет, благоразумно осталась стоять подле госпожи. В итоге Маринэ из всех вариантов выбрала то самое платье по фасону с свободными рукавами, что совсем недавно почти стало её саваном, только серо-голубого цвета.
– Всем выйти, Аннет останься.
Из украшений леди выбрала колье с голубыми сапфирами, что так прекрасно сочеталось с её кулоном, который она в свою очередь повесила на еще более длинную цепочку, теперь он лежал в ложбинке груди и не был виден даже через такой глубокий вырез. Длинные и широкие рукава никаких украшений не предусматривали. Вопреки тем же правилам приличия, о которых упомянула Клара, Маринэ решила не надевать туфли на каблуках, предпочтя им удобные почти тапочки. Длинный подол платья полностью скрывал ноги и даже ложился на пол небольшой складкой, приходилось слегка придерживать его при ходьбе, но это неудобство ни шло ни в какое сравнение с болью от частого ношения такого пыточного устройства как каблуки. Приятный шлейф духов, совершенно расслабленное лицо и слегка развивающееся платье, что тянулось за девушкой небольшим шлейфом создавали по истине великолепную картину.
***
В кабинет Герцога Маринэ зашла только после дозволения, пришлось ждать около пятнадцати минут. Ей казалось, что у него, возможно, какие-то важные гости, но нет, когда она зашла, кабинет оказался совершенно пустым, не считая Герцога, конечно. Она и забыла, каким грубым и жестоким он может быть по отношению к ней, только к ней. Подумаешь, дочь почти умерла буквально несколько дней назад. Ничего с ней не случится, подождет. Ну, а даже если и случится, у него их ещё… Погодите, а дочь то одна, вот незадача…
– Вы меня звали.
– Да. Сегодня из академии приезжает Аксель с своими друзьями. Семейный обед. Присутствия обязательно.
– Вас поняла.
– Это всё.
За всё это подобие разговора отец даже не поднял на неё глаза, а после того как сказал всё что нужно, махнул рукой будто какой-то прислуге. Тут же из кабинета её выпроводили. Вот и поговорили отец с дочерью, по душам, как говорится. Непонятно только, зачем нужно было вызывать её к себе? Можно было бы передать информацию через слуг.
В коридоре её ждала Аннет, как и положено личной горничной.
– Погода хорошая, организуй небольшое чаепитие в саду.
– Да, сейчас же сделаю, – девушка быстро что-то сказала проходящей мимо горничной и вновь присоединилась к Маринэ. После несчастного случая она старалась никуда не отходить без крайней на то надобности.