– Грызёте гранит науки? – Мари пыталась найти удобное место на плече для лямки тяжёлого рюкзака, чтобы не было ощущения, что она режет её без анестезии.
– Ну, это вы у нас, барышня, идёте домой кушать пироги бабушкины, а у нас ещё контрольная по японскому.
Миша поцеловал подругу в щёку, не виделись целые выходные, соскучился. Аня, простонав: «Я тупая!», уткнулась в острые коленки, обтянутые тёмно-синими джинсами. Друг только ласково погладил её по голове, немного растрепав идеальную укладку, от чего она возмущённо вскинулась.
– Но ты же правильно всё написала, все слова знаешь на сто баллов.
– Знаю то знаю! Но я не могу красиво писать, он опять мне поэму на половину страницы накатает о том, как ужасен мой почерк!
– Это ладно, – встряла Маринэ, – Я, когда приехала после стажировки, приловчилась писать иероглифы под наклоном, мне мой оценки снижает за это, потому что, цитата: «Китайцы так не пишут», а они пишут!
– Да у всех свои заморочки, девочки, не расстраивайтесь. Прорвемся!
Миша всегда старался мыслить позитивно и, вот уже десять лет, учил тому же Аню. Однако у той данной наукой овладеть в полной мере всё никак не получалось, главной причиной тому служили строгие родители, которые ругали девушку за плохие оценки. Что, в свою очередь, являлось главной и единственной причиной для переезда сразу после поступления в университет. Как же удачно Миша тогда нашёл квартиру, почти в центре. Вот и живут они удачно вместе уже пять лет как. Почти.
В последнее время Мари подозревала этих двоих в тайных отношениях, они никак не хотели сознаваться, но ничего, Маринэ – девушка терпеливая.
Почувствовав вибрацию в заднем кармане джинс, Маринэ вытянула телефон.
– Вот сколько раз говорить тебе, не таскай так телефон, вытащат же.
– Не начинай, Миш, я всегда чувствую, если кто-то хочет пристроить свои руки у меня на заднице.
– Да ну?
– Ну да.
Примерно так и заканчивались все их маленькие перепалки.
– Ладно, пошли проводим тебя. Давно не видел твоего брата.
– Хорошо, только давайте быстрее, а то мне влетит, я на улице ждать должна была. Миша не любит стоять около универа, говорит это тригеррит его плохие воспоминания. Это я тебе, Ань.
– Брось меня солдат и иди один, – изобразив страдание, девушка ломанными движениями протянула руку к друзьями, будто преодоление каждого сантиметра пространства давался ей неимоверно тяжело. Голос по театральному надломился, а дрожащая от напряжения рука рухнула плетью. Вот ведь говорили ей идти в театральное, но нет, упёрлась как баран и попёрлась в языки, где внутренний перфекционист и преподаватели мотали ей нервы из-за подчерка.
– Ну, ты догоняй тогда, – кинула ей Мари и поспешила за другом. Иногда у девушки складывалось впечатление, что друг скучает по её брату больше чем она. Эх, вот если бы у брата невесты прелестной не было, определённо свела бы их. Главное, чтобы парни о её греховных мыслях не узнали, а то влетит ей в двойном размере.
– Сколько лет дружим, а я до сих пор не могу понять логики твоих родителей, почему брат у тебя Миша, а ты Маринэ, что за армянские родственники вмешались в процессе наречения имени?
– Так это не ко мне, это к родителям.
– Надо будет узнать. Кстати, наши решили собраться в субботу посидеть в баре, ты же с нами?
– Конечно, что за глупый вопрос. Ты же знаешь, я за любой кипиш, кроме голодовки.
Группа японистов нравилась Маринэ гораздо больше чем своя, там ребята были очень дружными. В среднем, пару раз в месяц обязательно куда-нибудь выбирались развеяться, то в боулинг, то в бильярд, в тёплое время года часто ходили на шашлыки, или вот, в бар. Китаисты же из-за баллов готовы были друг другу глотки перегрызть и друг с другом почти не общались, как будто это каким-то образом влияло на качество их знаний.