Повисло минутное молчание.
– Ты принимаешь мой подарок? – спросила девушка, немного наклонив голову.
– Да, – сипло ответил он ей.
– Я могу послать посыльного к тебе домой или в академи…
– Нет! – резко перебил он её, но поняв, что его могут понять неправильно, тут же добавил, – Я… я заберу его сейчас.
– Как пожелаешь, – кивнула юная герцогиня, – Что же, давай продолжим наше чаепитие? Я могу с уверенностью утверждать, что мой чай не менее вкусный и в холодном виде.
Как в бреду он следовал за ней обратно, вновь через личные покои, в гостиную. Уже в самой гостиной вежливое обращение и светское общение продолжилось, он часто отвечал невпопад, однако Маринэ ни разу его в этом не попрекнула.
Спустя некоторое время он ушёл. Путь до собственных покоев, казалось, был бесконечным. Портрет был тяжёл, но он ни на миг не выпускал его из рук.
Чуть только за ним закрылись двери Маринэ стало легче дышать. Насладившись ещё одной чашкой любимого чая, она отдала приказ, что окончательно поставил точку в мыслях и разговорах о прошлом.
– Прикажи устроить костёр на месте ритуального кострища. В качестве дров использовать всё, что есть в той комнате. Без меня не начинать.
– Да, миледи.
Глава 5
Когда младшая герцогиня, вся порозовевшая от горячей ванны, вошла в свои покои, всё уже было готово ко сну. В спальне царил полумрак, но горели четыре свечи, и их свет мягким сиянием отражался в зеркалах. Отблески огня плясали по стенам и золотили пышные тюлевые занавески на окнах. Запах прохлады, что царил в комнате, приятно смешивался с сонными благовониями, они были очень популярны в империи Сафир. Торговцы раз за разом сочиняли всё более и более интересные, завлекающие покупателей россказни о том, какие же приятные сны вам будут сниться, если покупать именно их благовония и ничьи другие. Маринэ во всю эту чушь не верила. Однако все её мысли буквально растворялись в этом запахе, как краска в ацетоне. Они позволяли ей заснуть сном без сновидений и не думать ни о чём хотя бы несколько часов.
Скинув с себя мягкое, махровое полотенце, которое на фоне её маленькой фигурки казалось пледом средних размеров, она накинула короткое шёлковое ночное платье, ей никогда не нравилось, когда вокруг ног что-то путается, и улеглась под прохладное одеяло. Во всех своих жизнях Маринэ любила засыпать в холодной постели, когда гладкие простыни приятно холодят разгорячённую кожу после водных процедур. В такие моменты ей казалось, что сон приходил гораздо быстрее, а длинная юбка ломает всё удовольствие.
В полусонном состоянии она в очередной раз взглянула на тяжёлый балдахин кровати и уже окончательно решила, что завтра же самолично снимет эту пыльную тряпку.
***
Она была уверена, что это сон. В голове было слишком тяжело, а в глазах мутно.
Лёжа на боку в какой-то повозке с связанными руками и ногами, она худым и, почему-то, голым плечом чувствовала весь рельеф не обработанных досок. Даже шлифовкой никто не потрудился заняться, дабы доски были гладкими, благодаря этому, Маринэ уже словила несколько заноз, что с каждой неровностью дороги, с каждой кочкой, больно впивались в кожу.
Обычно такие необработанные доски использовались для грузовых повозок или даже прицепов, где возили обычный хворост, дрова, зерно или животных на убой. Однако Маринэ могла отчётливо услышать запах дерева, а значит повозка была сделана относительно недавно. Это новая повозка, специально для неё. Интересно, что с ней потом будет? Наверное, сожгут. Оставлять улики не на благо дела.
Спустя некоторое время, они, наконец, остановились. Плотно закрыв глаза, Маринэ постаралась выровнять дыхание, ни к чему похитителям знать раньше времени, что она уже в сознании.
Её подхватили на руки, достаточно нежно и аккуратно, надо сказать, но длинные, золотистые волосы зацепись за один из множества сколов на досках и там же и остались. Будучи ребёнком, которого пусть и не жаловали дома, но никогда не били, она не смогла сдержать вскрик, чем себя и выдала. На неё смотрел человек, чьё лицо было полностью скрыто глубоким капюшоном, Маринэ могла различить лишь некоторые черты лица, но не больше. От былой аккуратности не осталось и следа. Сильные пальцы больно сжали её тело, ногти впились в плечо, где так и остались те пресловутые занозы. С силой сжав зубы между собой, она старалась не издать ни звука, дабы не разозлить его ещё больше. Слёзы покатились крупными каплями, попадая в нос и рот, а туман в глазах стал ещё гуще.