Слёзы хлынули новым потоком. Впутав пальцы в волосы, она шипела от воли, но тянула их со всей мощи, пытаясь вырвать их прямо с корнем, но ничего не вышло, в её детских ручках было слишком мало сил. Рухнув на пол прямо тут же, она отчаянно хрипела, размазывая по белому, пушистому ковру сочившуюся из пальцев кровь, не в силах выдавить из искалеченного горла ни звука.
***
Она стояла полностью нагая перед этим самым зеркалом и понимала, что это был не сон. Созвездие из родинок на правом плече оказалось совсем не родинками, при детальном рассмотрении сразу было понятно, что это шрамы, шрамы, которые так и не побелели со временем по причине того, что за ними попросту не ухаживали. Ногти на руках всегда были неровными, раньше она думала, что ей просто не повезло, возможно недостаток в витаминах, а возможно плохая наследственность, доставшееся от матери. Но правда оказалась гораздо проще, ведь травмированные ногти редко, когда вырастают, пыша прежней красотой и аккуратностью.
Но почему живот без какого-либо изъяна? Ведь кожа идеально гладкая. Где шрам? Она помнила то чувство, когда кинжал вошёл в её тело, эту оглушающую боль просто невозможно забыть. Или можно? Почему она всё забыла?
В панике схватившись за кулон, она влила в него очередное воспоминание. Она не должна о таком забыть, только не об этом, ни в коем случае!
Именно в таком виде её и застала вошедшая, чтобы её разбудить Аннет. Девушка тут же стыдливо опустила глаза в пол, на скулах выступил смущённый румянец.
– Миледи, вы уже встали, доброе утро.
– Доброе, – хрипло отозвалась Маринэ, будто действительно всю ночь кричала, срывая голос, – Прикажи приготовить ванную.
– Как прикажите.
Ароматная ванна расслабила тело и немного освежила голову, приведя мысли в что-то, что хоть и отдалённо, но напоминало порядок.
– Миледи, вот платок, что одолжил вам Маркиз Дитмар, – протянула ей Аннет ткань сразу после того, как закончила делать юной герцогине причёску. Вторая же на кусок материи, обшитую золотыми нитями, даже не взглянула.
– Отнеси и передай, что я ему искренне благодарна. Я сама оденусь, буду ждать тебя в карете. Иди.
– Да, миледи.
Глава 6.1
Солнце слепило глаза, но Маринэ, не отводя взгляда, смотрела окно. Мимо проплывали красивые, будто с картинки, вспаханные луга, кое-где проглядывали целые сады с нежно-розовыми цветами, с недавнего времени они стали эксклюзивным продуктом герцогства Атталь. Цена за небольшой букетик была просто запредельной, её могли позволить себе только аристократия. И хоть у каждого уважающего себя семьи, что числилась в регистре аристократов были собственные сады с множеством других цветом, Розовый Перламутр, а именно так герцог решил назвать цветы, раскупался, как говорится: как горячие пирожки. Ведь никто не хотел хоть немного подпортить отношения с герцогской семьёй.
Маринэ никогда не любила эти цветы, ей в принципе розовый цвет не доставлял какого-то удовольствия, хотя в последнее время в Империи на него была мода. Однако сейчас Маринэ по-настоящему любовалась ими. Именно такой оттенок розового был любимым маминым цветом. Дома похожих роз не было, но были восхитительные пионы. Отец дарил ей их на каждый праздник, мама всегда радовалась этим цветам как маленькая девчушка, дорогие подарки удостаивая лишь вежливым вниманием.
От солнечного света уже начинали слезиться глаза, но Маринэ упорно смотрела на треклятые поля и сады.
Герцога же, сидящего напротив неё, пейзаж за окном не волновал совсем. Он беззастенчиво рассматривал девушку, блуждая взглядом по лицу.
Спроси его сейчас кто-то, почему он сел именно в карету дочери, он бы не смог найтись с ответом, он его не знал. Почему-то сидя в кабинете, он решил сделать небольшой перерыв и взглянул в окно, там как раз только подъехала их старая карета. Этой каретой пользовалась только его дочь, разъезжать в других ей попросту не позволялось. И хоть снаружи она выглядела так же шикарно, как и внутри, всё герцогство знало, что магические камни в этой карете уже давно потеряли свои свойства и ездить в ней по ухабистым дорогам всё равно, что в крестьянской телеге. Ещё его покойная жена жаловалась на эту карету, находиться в ней было сущим Адом, когда тебя со всех сторон стискивает корсет, а тяжелые украшения тянут твою голову и шею вниз, но тогда он попросту купил новую. Это было наказанием Маринэ за беспричинное истязание горничных. А потом всё это и вовсе забылось. И, вроде как, наказание уже давно закончилось, однако другую карету Маринэ так никто и не предлагал.