– Великая Святая! – поражённо воскликнул Аллен, протирая запотевшее окно кареты рукавом. Он не мог разглядеть ничего вокруг даже на расстоянии вытянутой руки. – Такой дождь в сезон засухи?
– И не говори, – вздохнула Маринэ, – Для сезона дождей еще слишком рано, надеюсь это не его начало!
– Ох, не драматизируй, душа моя.
– «Не драматизируй»? Охотничий турнир начинается через неделю, там сплошной лес и грязь. Это ты будешь там в штанах и высоченных сапогах, а мне придётся красоваться в пышном платье и шёлковых туфлях! Как представлю месить эту грязь в длинных юбках, фу!
– Ну да, мне повезло родиться мужчиной, – хохотнул друг. – Хотя в последнее время ты пышные платья усердно игнорируешь, – он провёл тыльной стороной ладони по шёлковой ткани струящейся юбки, – признаться честно, мне нравится.
– О, это произведёт фурор, я тебе обещаю, – оскалилась девушка, а затем перевела взгляд в окно, силясь рассмотреть за пеленой дождя хоть что-то, но тут же прокричала не своим голосом, – Останови карету!
Кучер испуганно резко дёрнул поводья на себя, лошади, возмущённо фырча и скользя копытами по мостовой, остановились, пусть и не быстро. Однако ещё до полной остановки кареты, Марине распахнула дверь и выскочила на улицу, прямо под проливной дождь, не накинув даже плаща. Хлюпая по лужам и скользя каблуками по булыжникам, она не останавливаясь шла вперёд, в сторону какой-то подворотни.
– Маринэ! Постой! Куда ты собралась!
Следом за ней уже бежал Аллен, на бегу раскрывая её плащ, хоть от него уже и не было пользы, девушка промокла до последней нитки.
– Что на тебя нашло?! – закричал он, когда наконец догнал её. – А, понятно, – тут же успокоился он, подавая ей плащ, понимая, что на себя его подруга точно надевать не станет.
Рыжий кот, мокрый и дрожащий, из-за всех сил жался к холодной кирпичной стене местной пекарни. Его шерсть, обычно яркая и пушистая, теперь слиплась от проливного дождя, превратившись в тяжелую мантию. Дождевые капли стекали оп его морде, смешиваясь с грязью, а глаза, широко распахнутые, следили за каждой тень, каждым движением.
Преодолевая все попытки кота укусить или поцарапать её, Маринэ ловко завернула его в собственный плащ и прижала к сердцу. На удивление, рыжее чудо быстро успокоилось и доверительно ткнулось носом в шею леди.
Издалека доносились глухие раскаты грома, и кот вздрагивал, прижимаясь ещё ближе к Маринэ. Его маленькое сердце билось быстро, как будто пытаясь убежать из собственного тела от страха. Но он не двигался, не брыкался. Он доверил ей свою жизнь.
– Маринэ, даже не думай об этом! Я не возьму себе ещё одного кота, меня родители вместе с ним из дома и выгонят. У меня уже не дом, а приют для брошен…
– Я возьму его, – будто в трансе перебила его Маринэ.
– …ых живо… что? – переспросил он в шоке, – Но у твоего брата аллергия на котов, нет?
– Мне плевать, – девушка прижала кота ещё ближе к себе и почти прошептала, – Мне плевать, я возьму его себе.
Медленно и аккуратно они вернулись в карету, внутри от былого тепла не осталось и следа – Аллен закрыл дверь недостаточно плотно, и она распахнулась при первом же порыве ветра. Волшебный кристалл хоть и генерировал тепло, но недостаточно быстро и много для двух продрогших тел, вернее трёх. Однако Маринэ ничего не замечала вокруг, чуть подрагивая, она не останавливаясь гладила и, воркуя, успокаивала трясущееся рыжее чудо.
– Ба-а-рсик, такой хороший мальчик, не переживай, мой красавец. Скоро мы приедем туда где тепло и безопасно, умоем тебя, причешем, накормим и уложим спать. Я всегда буду тебя любить и оберегать, я тебя никогда не брошу.
Понемногу дождь утихал и к моменту приезда на территорию герцогства шёл едва уловимой изморосью.
Аллен, как и полагает воспитанному мужчине, помог Маринэ спуститься с высоких ступенек кареты. Схватив её за талию, он аккуратно перенёс её на землю. Барсик возмущённо прижав уши, зашипел на молодого человека.