– Это вход в покои госпожи. Двери волшебные и просто так они ни за что не откроются. Доступ в покои имеет только леди и слуги, которых она одобрила, каждому она выдаёт особенную вещь, которая содержит в себе волшебный камень, что леди заказывает у волшебника. У всех этот предмет имеет разную форму. Говорить об этом никому нельзя, иначе будешь долго страдать душой и телом, так как перед получением подписываешь магический контракт, все пункты которого ты обязана соблюдать. Всё это делается ради безопасности госпожи. Пока что я буду тебя сопровождать в покои, так как больше ни у кого нет доступа, леди решила поменять всех слуг. Только поэтому тебя посчастливилось попасть сюда, – с чуть большей надменностью заметила Клара. – Так, а теперь рот на замок и внимательно следи за тем, что я делаю, в следующий раз тебе придётся делать это самой. Под мои присмотром, конечно, но самой.
Аннет кивнула со всей серьёзностью, её угольно-чёрные кудряшки мотнулись вперёд-назад. Тело практически вибрировало от напряжения, но упорно вытягивалось по струнке.
Двери в покои, неожиданно для Аннет, открылись крайне тихо и без каких-либо усилий, будто весили не больше птичьего пера. Было заметно, что в комнате никто не убирался достаточно долго. То тут, то там была разбросана одежда, мебель перевёрнута, зеркало на туалетном столике пошло трещинами, а кое-где валялись небольшие осколки от него. Недалеко от туалетного столика на боку лежала шкатулка с вываленными драгоценностями. Шторы были задёрнуты, в комнате царил полумрак, лишь малюсенькая щель между портьерами давала тонкий луч света, он будто разрезал покои на две неравные части. Луч света пересекал кровать с незакрытым балдахином. Там, на мягком с виду матрасе лежало маленькое, худое тело. По началу новой служанке показалось, что это лежит дитя, но спустя мгновение всё-таки поняла, что это сама леди.
Подойдя ближе, Аннет обнаружила, что луч света имел наглость светить прямо в открытые глаза девушки. Род Атталь славился своими необычно светлыми серыми глазами, иногда создавалось впечатление, что у некоторых членов семьи они почти белые, холодные и безжизненные, но глаза леди не шли ни в какое сравнение с остальными. По истине, взяв от родителей все самое лучшее, госпожа обладала уникальным цветом глаз, в тени они не отличались от других, но, когда на них падал свет, они приобретали голубоватый оттенок. Казалось, будто ты смотришь в кристально-чистую водную гладь.
Девушка стояла как завороженная, всматриваясь в зеркала души аристократки, совсем забыв о том, что сверху вниз, а уж тем более в глаза леди смотреть категорически запрещается. Не следила она и за временем, очнувшись только через несколько мгновений и обнаружила, что леди не моргнула ни разу. Испуганно дернувшись она было хотела окликнуть госпожу, но старшая горничная тут же пресекла это действо, однако звук похожий на сдавленный писк ей сдержать не удалось. Леди Клара посмотрела на неё с упрёком, но не произнесла ни слова, однако сжатые в тонкую линию губы, говорили о многом.
А между тем девушка, что лежала на огромной постели, прикрыла глаза из-за чего тень от не слишком длинных ресниц упала на лицо, красиво подчеркнув скулы, а затем вновь их распахнула и быстро заморгала, словно ей в одночасье стало не комфортно смотреть на солнце.
– Которой час?
– Леди Маринэ, желаю вам светлого дня, – Старшая горничная согнулась в глубоком поклоне, чуть помедлив за ней повторила и Аннет, однако леди будто и не интересовало что-то такое незначительное. Промычав что-то, что, видимо означало разрешение разогнуться, она перевела взгляд на балдахин и вновь перестала моргать. – Сейчас полдень, госпожа.
– Полдень, – девушка произнесла это слово еле слышно, буквально выдохнув его вместе с воздухом, не переставая всматриваться в центр балдахина, будто пыталась отыскать там что-то, ради чего ей стоило сегодня встать с кровати. – Сделай мне горячую ванну с маслом лаванды и восточный чай с мятой.
Потянувшись всем телом, она приняла сидячее положение и сонно потёрла глаза, от чего один рукав пеньюара соскользнул по руке, обнажив плечо. Худое плечо. Настолько худое, что можно было разглядеть каждую кость, каждую вену. Различив лёгкий топот не одной пары ног, Маринэ резко повернулась в сторону удаляющейся новой прислуги. В сумраке комнаты она едва могла различить силуэт маленькой девушки.