– Не переусердствуй с маслом. Не хочу, чтобы от меня разило лавандой, всё-таки это больше мужской запах.
– Да, госпожа.
Голос лишь немного дрогнул. Идеально.
***
– Всем выйти, Аннет останься – приказала Маринэ, сразу же как вошла в комнату, горничные поторопились исполнить приказ как можно быстрее и тише.
Аристократка присела на пуфик возле туалетного столика и принялась себя разглядывать. Новенькая горничная стояла немного в стороне, позади, дабы не отражаться в зеркале и не портить вид госпоже.
– Маринэ, – хрипло, едва слышно протянула она, – В этом мире ты выглядишь всё так же измождённо. Что же делать, придётся потерпеть такой вид ещё некоторое время.
Аннет этот небольшой монолог окончательно выбил из колеи, и она опять ушла в себя. Почему миледи так сказала? В этом мире? Что она имела ввиду?
А между тем, Маринэ из множества украшений выбрала простенький кулон с синим сапфиром. Камень был размером с первую фалангу большого пальца и достаточно увесистым. Зажав его в руках, Маринэ прижала собранные руки в замок к лбу и сосредоточилась, чем привлекла внимание горничной. Вдруг из её рук начал литься голубой свет, будто сразу несколько свечей синим, адским пламенем горели у неё в руках, Аннет опешила, казалось, её сердце в один момент перестало биться, но тут же застучало с удвоенной силой.
А между тем свечение становилось всё меньше и меньше, пока не исчезло вовсе. Маринэ облегчённо выдохнула и разжала руки, там был всё тот же простенький кулон с сапфиром, по краям украшенный россыпью бриллиантов. Форма и длина цепочки позволяли кулону удобно устроиться в ложбинке груди.
– То, что ты видела только что называется мемория, иными словами, перенос своих собственных воспоминаний в какой-либо объект. Предвещая твои следующие вопросы, которые ты хотела бы задать, да не можешь, да, я – маг, да, об этом никто не знает, кроме меня. А теперь и тебя.
Взяв из множества шкатулок ещё один кулон, представляющий собой прозрачный овальный камень с легким перламутровым напылением, сверкающий то розовым, то голубым цветом, поцеловала его и протянула Аннет.
– Это адуляр, он замечательным образом подходит тебе и отныне он будет твоим ключом в мои комнаты. Но есть условия. Во-первых, служить мне ты будешь крайне верно и беспрекословно исполнять любые приказы. Во-вторых, ты не проронишь ни одного слова о моих способностях, иначе перспектива лечь под старика для тебя будет более приятной, чем то, что тебя ждет после такого предательства. Контракт скрепляется кровью и аннулируется только после моего на то позволения и даже моя смерть не прекращает его действие. В случае неповиновения или предательства твоё тело понемногу начнёт превращаться в камень, причиняя этим немыслимую боль, пока это не дойдёт до сердца, и оно попросту остановится навсегда. Если ты решишь, что нести такой крест для тебя слишком тяжело, я пойму и мы подпишем другой контракт, который запечатает фрагмент твоей памяти, ты не будешь помнить ничего, после того, как за всеми этими змеями закрылась дверь. Разумеется, служить ты мне не будешь, но я уверена, в герцогстве уж точно найдётся работа для ещё одной горничной. Ну так что, малышка Аннет? Какую жизнь ты выберешь?
Кулон висел на болезненно худом пальце младшей герцогини, покачиваясь из стороны в сторону, будто гипнотизируя девушку и подталкивая к выбору, где он всегда будет висеть у неё на шее. Однако Аннет не нужно было гипнотизировать и уговаривать. Задержавшись лишь на малую часть минуты, Аннет с благоговением взяла кулон двумя руками, ощутив болезненный укол. На пальце появилась маленькая ранка.
– Контракт подписан, малышка Аннет, назад дороги нет.
– Миледи, я буду хранить ваш секрет до конца своей жизни! Я буду служить вам и только вам! Я выполню любой ваш приказ, даже если нужно будет убить кого-то!
– Сообщи остальным, что я желаю выйти в сад. Пусть принесут туда все необходимое для чаепития.