Когда удастся передать сущность человека строгой математической формулой, тогда наступит всемирная тоска. Механизм… ОН-27 вступил в брак с ОНА-21 Институт «ЧЕЛОВЕК—3000 Р» дал вывод, что ОН-27 и ОНА-21 имеют наиболее близкие психические и физические качества. Правда, ОН-27 предварительно должен был провести некоторые доработки физического порядка: заменить свой с горбинкой нос классическим греческим, поставить более волевой подбородок, перекрасить цвет радужных оболочек своих глаз в темно-карий цвет. Граждане, пользуйтесь услугами института «ЧЕЛОВЕК—3000 Р». В складских холодильниках института в широком ассортименте имеются запчасти: сочные полные губы, вступающие в моду в нынешний весенне-летний сезон, есть в достаточном количестве ассортимент лбов — от низкого кретинообразного до высокоинтеллектуального сократовского. В ближайшее время поступят сердца марки Л-3000, которые будут сообщать вам способность любить. Лабораторные исследования и эксперименты дали блестящие результаты: два существа с сердцами марки Л-3000 начали называть себя Ромео и Джульетта, они искали уединения и целовались под луной. Толпа, увлеченная столь необычным зрелищем, шла следом за ними и скандировала: Ромео — Джульетта! Ромео — Джульетта!
(Мишка отчаянно швырял камни, а ватага мальчишек бежала за ними и выкрикивала: Пирика — Мишка, Пирика — Мишка!)
Сорок два семьдесят один. Запомнишь?
Серое небо, осенняя слякоть с самого утра, а сейчас июнь — месяц летних отпусков. Пасмурно, на столбе у самого угла дома целый день горит электрическая лампочка, неясно отражаясь в мокром асфальте. Два мира — действительный и иллюзорный; у телеграфного столба — бледная копия столба, под машиной — перевернутая кверху дном машина, у дома — другой дом, в стиле импрессионизма. Грубые мазки кисти, скука серых цветов, а зонтики — как маки на лугу, и плащи на женщинах пестрые. Без них город с мокрым асфальтом, с блестящими озерками лужиц был бы бесконечно тоскливым и серым. Город без женщин — город без будущего, без детского гама, без молодости и без вечности. Лезли в голову разные глупости, он без дела слонялся по городу, под ногами шуршала мелкая галька, шлепал мокрый асфальт, дождь постукивал дробными каплями по капюшону, и в ушах непрестанно шумело.
Сегодня очень плохая погода.
«Кошка под дождем». Возникали в памяти обрывки фраз, особенно итальянский текст. Он когда-то любил изучать иностранные языки, одолел французский, английский и немецкий, а итальянский ему просто очень нравился своим милозвучием.
— Здесь была кошка, — сказала молодая американка.
— Кошка?
— Да, да. Самая настоящая.
— Кошка? — прислуга засмеялась. — Кошка под столом.
— Да, — ответила та, — здесь, под столиком!
Он знал наизусть целые диалоги из Хемингуэя.
«— А ты меня никогда не разлюбишь?
— Нет.
— И это ничего, что дождь?
— Ничего.
— Как хорошо. Я очень боюсь дождя.
— Почему?
— Не знаю, милый. Я всегда боялась дождя.
— Я люблю дождь.
— Я люблю прогулки под дождем. А для любви дождь — плохая примета.
— Я тебя буду всегда любить.
— Я тебя буду любить в дождь, и в снег, и в град, и… что еще бывает?
— Не знаю. Мне почему-то вдруг спать захотелось».
Он разговаривал с нею, он был Генри Фредерик, а она была Кэтрин Баркли, милая англичанка Кэтрин. Шли по асфальтовой дорожке, блестевшей от дождя, на ней был целлофановый плащик, тоже блестевший, над головой она держала ярко-красный зонтик, на ногах были хромовые сапожки, ступавшие по асфальту мягко и часто, а широкие низенькие голенища хлопали по икрам.
Сорок два семьдесят один.
Прямо за спиной зазвонил звонок. Телефон! Он резко рванулся на этот звук. Велосипедист круто вывернул руль, выписал затормозившим колесом на асфальте сухую линию и пробурчал:
— Пьяный ч-ч-черт!
Шел двенадцатый час, в ушах шелестел дождь, панорама гор дымилась, как густая каша, секунду назад снятая поваром с плиты. Видимо, только что заварили мир, и мастера взялись придавать ему определенные формы. Сейчас мастера ушли на обед и оставили все: за дорогой рокотал заведенный трактор, но без тракториста, земля была разрыта, зиял глубокий котлован, высились пирамиды сброшенной с самосвалов глины, краснели штабели кирпича, леса, сам котлован был наполовину заполнен дождевой водой, искрившейся под сеявшими моросью тучами.