Молодой полицейский, зашедший в первый встретившийся ему дом на маленькой улочке между пляжами в поисках какой-то незнакомки, был иномирцем. Я понимала его язык, но его мир уже казался чуждым моему.
«Здравствуйте, мадам, — поздоровался он со мной, — я ищу мадам С*, она не здесь живёт случайно? Это по поводу её машины, она связывалась со мной.»
«Нет, я впервые о ней слышу, — ответила я. — И я здесь не знаю почти никого, так что вряд ли смогу вам помочь».
«Извините, до свиданья».
«До свиданья».
Полицейский ушёл.
«Нет, ты это вот видела?» — спросил меня шёпотом Теофиль, когда я закрыла дверь.
Я пожала плечами.
«Да, а что здесь такого?»
«Там, в Париже, ты получила обязательство покинуть Францию в течение месяца, — продолжал шептать Теофиль, как будто кто-то, кроме меня, мог его услышать, — это означает, что у тебя могут быть серьёзные проблемы. И у меня тоже, из-за тебя. Потому что ты теперь преступница, и я тоже стал преступником из-за того, что ты давала мой адрес повсюду, и вдобавок ты приходишь спать ко мне в дом. А я не хочу иметь проблемы из-за тебя».
«Кстати, я не поняла, почему ты позвал меня, когда пришёл полицейский», — спросила я Теофиля.
«Потому что я подумал, что это за тобой».
Наверное, я должна была сказать что-то, или почувствовать себя чем-то задетой…например, словами «приходишь спать ко мне в дом», или чем-то ещё, или тем фактом, что Теофиль решил выдвинуть меня вперёд на случай моего ареста во время каникул. Но только в этот момент я почувствовала, что…я не боюсь. Вообще ничего из всей этой ситуации. Только и всего.
От неожиданно пришедшего осознания пришло ощущение какой-то появившейся внутренней силы, которая проснулась, подняла голову и расправила крылья в огромной образовавшейся пустоте.
Интересно, смогу ли я когда-нибудь так сильно и безвозмездно любить кого-то, как Теофиль любит сам себя, подумала я. Хотя, скорее всего, от такой безрассудной и всепоглощающей любви должы быть определённые проблемы; например, так отдавать кому-то беззащитное и открытое сердце, которое вдобавок будет ещё и ранимым… Такое, я думаю, возможно только у Теофиля к самому себе, и чего он только сам в себе нашёл, подумала я с гадливостью, устраиваясь на подоконнике. А в том, что мне предстояла в будущем долгая и счастливая жизнь, наполненная разными встречами и прекрасными событиями…а всё то, что происходио сейчас. потом останется в далёком прошлом. И ничего неподъёмного здесь нет, особенно когда знаешь, с кем и чем имеешь дело — и при этом больше не имеешь никаких иллюзий.
Особенно мне нравилось то, что я сама связалась с СИМАДом и узнала всё, что мне будет необходимо, — и сейчас, и на будущее, ближнее и не только. И было много вещей. которые я могла — и должна была сделать сама, без помощи, поддержки и участия Теофиля.
«Если ты ожидаешь, что я отсюда уеду, ты ошибаешься, и не дождёшься моего отъезда никогда. — я совершенно спокойно подняла тему, бывшую для Теофиля больной и долгожданной. Столько времени он ждал, что я наконец-то произнесу эти волшебные слова, — «я отсюда уеду» — и всё зря, потому что я их произнесла, но совсем не так, как он бы этого хотел. — Я не уеду. Я жду французского ребёнка. И я проведу замечательные каникулы. И никто и ничто этому не помешает. Сыр будешь? В холодильнике есть непочатое сливочное масло и хороший сыр с плесенью. И ещё и осталось полбутылки вина. Я сейчас поем.»
Теперь я буду демонстративно счастливой несмотря ни на что, Теофиль.Несмотря на тебя самого, если потребуется. И я и правда буду счастливой. Более того, — я не уеду и останусь даже в том случае, даже если ты сам позовёшь полицейских во время случайной встречи на улице. Никогда бы не подумала, что можно к кому-то испытывать такое отвращение, которое каким-то странным образом граничит с равнодушием.
Теофиль в размышлениях медленно пошёл в сторону кухни.
«И что ты теперь собираешься делать? Испортить нам каникулы?»
«Нет, просто я хочу, чтобы ты поняла: твоё положение довольно шаткое, потому что ты даже не имеешь права оставаться здесь…
«…и адвокат сказала, что всё пройдёт хорошо.»