Бог Инков исчез, сожжённый жертвенным Солнцем, свет погас. Внезапно я почувствовала холодный ветер на влажной коже; я вышла из воды и вытерлась своим полотенцем.
Когда я оделась и села рядом с Теофилем, он встал и медленно пошёл вдоль берега, но при этом не заходя в воду. Я встала и тоже пошла сладом за ним на некотором расстоянии, но Теофиль словно чувствовал моё присутствие неподалёку и следил за тем, чтобы расстояние между нами не сокращалось. Это продолжалось достаточно долго, пока я не подошла к Теофилю и не заговорила первой; всё-таки как-то страно и тяжело было проводить время рядом с кем-то не разговаривая, и у меня начинало создаваться впечатление, что хотя мы и пришли на пляж вместе, мы всё равно были там по отдельности. Что же всё-таки происходило? Может, это просто какой-то оптический эффект светотени — или сейчас Теофиль очнётся и заговорит со мной, как обычно, и скажет, например, что этот пляж напоминает ему пляж его детства или юности и он ищет что-то интересное, особенное и необычное, и как только найдёт, сразу же покажет мне?
«Мы всё время говорим только о проблемах, — простонал Теофиль умирающим голосом, — ты помнишь, о чём мы говорили раньше? А теперь остались только проблемы».
«Проблемы у нас будут потом, в Париже, — я пробовала быть оптимистичной, но без результата. И вобще, в саомм деле. какие ещё могут быть проблемы, когда всё теперь начало наконец налаживаться и самое страшное уже осталось позади?
«Это у тебя будут проблемы, — поправил меня Теофиль, — пользуйся моментом, пока ты здесь, на каникулах!»
Во многих историях есть конец. Иногда людей разлучает смерть, а иногда их разлучает жизнь. И в этой простой фразе, сказанной безразличным голосом, я услышала отдалённые звуки, напоминающие звучание погребального колокола.
Провести хорошие каникулы…а что потом? Неужели потом, когда я вернусь в Париж, снова без ничего, этот факт, что я провела хорошие каникулы, мог бы мне что-то дать или чем-то помочь? И, может, вместо того, чтобы провдить хорошие каникулы, нужно было с самого начала задумываться о том, чтобы сделать себе хорошую жизнь?
Но я тогда прошла слишком мало путей и пережила слишком мало испытаний, чтобы отрезать от самой себя по живому то, что мне не нужно и что мне во вред, чтобы этой ценой продолжать жить. И, сама того не зная, я вела себя, как умирающий от голода, который искренне радуется возможности время от времени есть маленькое и красиво сделанное и вкусное пирожное, а в остальное время испытывать муки голода, вместо того, чтобы озаботиться пусть даже и наличием только чёрствого хлеба, но зато на каждый день. А пирожные…пусть пирожное время от времени себе позволяют те, у кого на каждый день есть насущный хлеб и которым не грозит голод, но проблема заключалась к том, что как раз-таки этого самого хлеба у меня и не было. И пирожное и стало для меня превыше хлеба насущного.
Я поделилась некоторыми своим соображениями по этому поводу с Теофилем и, ожидаемо, ему это совершенно не понравилось.
«Это называется «плевать в суп», — начал Теофиль угрожающим тоном, который после того утра, когда мы получили из Комиссии негативный ответ, стал мне хорошо известен, — я не очень-то это люблю. Представь себе всех этих эмигрантов, которые никого здесь не знают и которые всегда остаются в Париже, и никогда не ездят на каникулы! Ты провела уже много замечательных каникул и ты ещё осмеливаешься на что-то жаловаться?»
«О каком «супе» ты говоришь? Он будет рано или поздно съеден, твой суп, и не останется больше ничего! А что будет потом, когда не будет уже ничего, а? Может, если уж я и жалуюсь на что-то, то именно на это?»
Похоже, Теофиль не заглядывал так далеко, и десять дней для него таким большим отрезком времени, что думать о том, что будет дальше, не имело смысла, по крайней мере, когда речь шла обо мне.
«Ну, ладно, лаааднооо, хорошооо, раз тааак… — начал Теофиль, удивлённым моим неповиновением, — я приглашаю тебя в кафе, в ресторан, я плачу повсюду за двоих, я готовлю тебе пожрать, я приглашаю тебя на каникулы, и теперь…»
«…и теперь я предпочла бы никогда не ходить ни в кафе, ни в рестораны, и никогда не ездить на каникулы, но взамен иметь нормальную жизнь! Без удовольствий время от времени, но с удовольствием в каждом дне от мелочей! Просто жить нормальной жизнью, как все! Серой и обычной нормальной жизнью, которую даже не замечаешь, настолько она обыденная!»
«Ну, не беспокойся, когда ребёнок родится, я признаю его, и таким образом ты получишь документы благодаря ему, — ответил Теофиль, — тепперь-то ты успокоилась?»