После обычного и ничего не значащего дня, как и остальные дни каникул, которые мы проводили на пляже, мы возвращались домой. Это было ещё только начало каникул, и дни ещё не были сочтены. Теофиль хотел, чтобы мы вернулись домой сразу же, но мне совершенно не хотелось быть запертой вместе с ним в доме на остаток вечера, поэтому я предложила пойти ещё немножко прогулятья перед сном, как мы это столько раз делали и раньше. Если что-то могло ещё выжить, это память о старых добрых привычках и обычаях - и приятные воспоминания. И хотя Теофиль не особо хотел эту прогулку, он всё-таки согласился.
Во время прогулки, которая оказалась скорее утешением вернувшейся внезапной ностальгии, чем чем-то ещё, мы не заметили, как уже стемнело, и теперь, когда вдоль набережной зажглись огни, уже была почти ночь.
Незаметно появились гуляющие, несколько человек. Мужчина и женщина шли вместе по противоположному троттуару, а их собаа шла следом без поводка. Поскольку псина видела своих хозяев, она начала незаметно и понемногу отдаляться от них, а её хозяева, занятые разговором друг с другом, не обращали на пса внимания, считая, что он всё ещё рядом и идёт следом за ними.
Я не сразу поняла, в какой момент получилось так, что собака бросилась в нашу сторону с громким лаем; мне показалось, что её хозяева не сразу отреагировали, может быть, от неожиданности. И когда собака была уже совсем близко к нам, Теофиль повернулся к животному.
"А чего это ты здесь делаешь? Ты закроешь свою пасть, а?" - спросил он собаку тихим и спокойным, но при этом угрожающим голосом. Шавка, разумеется, не ответила, но попятилась, продолжая гавкать. - Вы должны держать свою шавку на поводке! - сказал он подоспевшим хозяевам. - Здесь общественное место, а не ваш собственный двор!"
Хозяева увели свою собаку, на эот раз уже на поводке, и мы снова остались одни.
"Это первая собака, которая облаяла меня во Франции", - удивилась я.
"Ну, вообще-то их можно понять, - говорил потом Теофиль, - хозяева выгуливают свою собаку ночью, потому что на улицах никого нет. А в темноте что-то может показаться страшным или непривычным, собака может испугаться и укусить, даже если на самом деле ничего особенного не произошло. И ведь та же самая собака может быть очень спокойной и доброй в течение дня! Я чувствовал, что что-то шло не так, поэтому я и не хотел, чтобы мы пошли прогуляться. а ты настояла. И теперь ты видишь, что произошло? Представь себе, если бы эта собака тебя укусила, мы должны были бы подать жалобу на хозяев, а у тебя нет документов и ты нелегалка..."
Мы поспешно вернулись домой.
Вечер, который должен был стать романтичным, не сделался таковым просто от моего желания, и вдобавок, он оказался довольно опасным. А причиной стало моё совершенно невинное желание, - пойти погулять ночью в порт.
Часы на церкви Сен-Николаса пробили новый час, и его раскаты старой бронзы напоминали все тайны, который могут скрываться в этой древней земле в ночи, которая была старше самого мироздаия.
Ночь подошла к дверям, и погружённая в тишину и темноту деревня казалась беззащитной. И когда мы уже были дома, при свете и в безопасности, я не могла представить себе ту же самую, привычную деревню днём, при ярком солнечном свете, с беспечными и весёлыми отдыхающими и туристами, ресторанами и всяческими развлечениями, просто красивую и богатую деревню на берегу моря. Ночью она превратилась внезапно в деревню-призрак из страшилок, где только море глухо ворчало и ворочалось в кромешной тьме, а огромные раскинувшиеся дикие заросшие земли скрывались во враждебной темноте; и я поймала себя на мысли, что ночь наступала в конце каждого дня, - но про ночную деревню-призрак я подумала только сейчас. И даже безалаберные хозяева невоспитанной собаки кзаались мне уже не такими реальными, как раньше; в наступающей темноте это просто была вышедшей из теней опасность, которая приняла более привычную для нас форму, прежде чем снова исчезнуть в породившей её темноте.
***
На следующий день снова был восхитительный солнечный день, хотя и облачный, но ясный и беззаботный, с чайками в жемчужном небе, каким и положено быть дням на каникулах. Ночь прошла, и страхи и предчувствия прошлой ночи ушли вместе с темнотой. Утром, как обычно, мы пошли в кафе "Морская чайка", когда Теофиль увидел, что на пристани шла продажа свежей живой рыбы с только что причалившего корабля.
"Я пойду куплю рыбу, - сказал Теофиль, - и потом я сразу же отнесу её домой, положу в морозильник, а потом сразу же вернусь."
С двумя чашками кофе я ждала возвращения Теофиля. Поскольку время в ожидани шло медленно, я смотрела вокруг себя; в кафе было мало народа, и семейная пара, сидящая за соседним столиком, судя по всему, жила в доме. который находился рядом с кафе. А перед ними там жила молодая семейная пара с маленьким ребёнком; они часто сидели с открытой дверью, и им была хорошо видна пристань и бухта, и два маяка по оба конца бухты, которые мигали по ночам зелёным и красным. Ребёнок играл на полу на ковре с игрушками, а родители сидели за столом или что-то готовили, а потом, скорее всего, они все вместе уходили "в город" или тоже на пляж. Всё-таки память домов и память каникул - удивительная вещь, когда помнишь и знаешь даже то, чего тебя вроде бы и не коснулось, и лишь задело, как пролетающая ласточка задевает крылом.