Тогда я и подумать не могла, что я тогда ошибалась абсолютно во всём и реальная ситуация совершенно не была похожа на то, что я поняла и что себе представляла.
"Я тогда не знала ни тебя, ни что бы то ни было о тебе", - ответила я, но, как ни странно, его это разозлило ещё больше.
"Но ты не могла не знать, что для того, чтобы приехать в чужую страну, нужно брать другие вещи, а не картошку и бутылку масла! Я тебе всегда говорил, что нужно подождать, что я хотел пригласить тебя как студентку!"
Это было всё-таки несправедливо.
Я и правда сама рассказала Теофилю, что мы взяли с собой перед окончательным отъездом во Францию варёную картошку и бутылку растительного масла. Потому что единственная и самая первая вещь, которая потребуется при прибытии в чужую страну, когда вы вдобавок отлично знаете, что едете в никуда, где вас никто не ждёт - это еда. Причём такая, которую не нужно готовить для того, чтобы она стала съедобной, и которую при случае, которого у вас не будет, можно было бы ещё и разогреть. Документы не в счёт, потому что без них просто не было бы всего этого нелепого, ненужного и совершенно бессмысленного путешествия. Истинной целью моего путешествия во Францию была встреча с Теофилем; мне не терпелось прикоснуться к тому загадочному, таинственному и прекрасному миру, где есть настоящий Париж и жизнь, которая лучше любого, даже самого интересного кино, где небо голубее, трава - зеленее, а герои во много раз более геройские, чем в самом лучшем приключенческом романе, - и, главное, полностью реальные, на этот раз, как и мы сами. И где жизнь уж точно настоящая, как в тех хороших книгах, которые я всегда читала, - и на летних каникулах, и пока училась.
Но те хорошие и послушние дети, которые ещё свято верят, что родители всегда правы и желают им только добра, и которые хорошо знают жизнь, но только по книгам, обречены на провал. И их бесконечный провал будет длиться до тех пор, пока жизнь не переделает их и не сделает такими, каким и должен быть человек, и первыми качествами нового человека будут - жёсткость, хорошая память на проблемы и зло, небумажность, некнижность и некартонность. Поэтому когда впоследствие жизнь привычными движениями будет снова их бить, а они будут бить её в ответ, анимация боя и крови будет уже настолько реалистичной и натуральной, что жизнь наконец-то закончит вырубать свой очередной шедевр, из мрамора или из камня, отложит тесак в сторону и удовлетворённо скажет: "верю..."
И тогда мне, ещё выросшей на хороших и умных книгах и имеющейпонимание добрых поступков только в теории, потому что на практике от меня никаких особо добрых дел никогда не требовалось, - послушание дома не в счёт, - бросить всё и приехать в чужую страну к чужому человеку, который меня не ждал, только чтобы посомтреть на него и ясно дать понять, что я смогла не только приехать, но и самостоятельно, а то и если повезёт (а повезёт обязательно!), завоевать его любовь и стать его женой, казалось более чем хорошей идеей. Я читала хорошие книги и считала себя хорошим человеком, - как раз их тех, которых бережёт Бог и никогда не оставляет, приберегая для них всё самое лучшее и ведя за руку в испытаниях, которые они от экзальтированности, незнания жизни и нетерпения найдут себе сами.
А Теофиль, который никогда не знал ни голода, ни настоящей нужды, - а не той, когда вместо цельного пастеризованного нормандского молока можешь позволить себе купить обычное, обезжиренное, стерлизованне и "немарочное", и когда наступают такие чёрные дни, когда нет денег на оливковое масло холодного отжима, не мог этого понять, как можэно было приехать в чужую страну "ни с чем", хотя мы взяли с собой всё то, что необходимо на первое время для выживания. Хорошо, что прочитанные мной ранее хорошие и умные книги и о выживании тоже говорили.
Хуже всего было то, что эта история - про то, что мы с собой взяли при окончательном отъезде из России, - обернулась теперь против меня.
Те, кто никогда и никуда не эмигрировал и не сжигал за собой мосты, были достаточно умными для того, чтобы никак не менять свою жизнь, в том числе и радикально, а потому они могли свободно и не стесняясь критиковать других. Тех, кто, в отличие от них, были достаточно глубыми и бесстрашными, чтобы бросить всё и уйти за горизонт.
"Ты потеряла три года, разумеется, без денег, без жилья, без документов, без занятия, - продолжал Теофиль, - ты выбрала самую маленькую дверь, и теперь не недовольна ситуацией, которую выбрала для себя сама."