«Ну, что, Котяра, тебе нравятся тануки?» — спросил Теофиль, останавливаясь перед разложенным диваном.
«Да», — ответил сынок, ненадолго оторвавшись от экрана и тут же снова возвращаясь к своему фильму.
«Да, папа», — поправил отец.
«Да, папа», — повторил Матью, не отрываясь от увлекательной сцены одурачивания людей находчивыми и разумными зверушками.
Когда я вернулась в холл, Матью и Теофиль вместе досматривали окончание фильма. Там была сцена праздника смерти тануки, которые проиграли в великом финальном сражении с людьми. Тануки с радостью и смехом поднимаются на большой корабль в ярких огнях, и потом он долго-долго отдаляется от берега, пока не исчезает вдали, и до тех, кто остался на берегу, ещё долго доносятся крики, песни и смех, и звуки музыки… И наконец корабль исчезает за линией горизонта упавшей звездой. А по воде крики, пение и звуки музыки доносятся очень хорошо. И даже на очень большом расстоянии тебе всё ещё кажется, что кто-то хочет дозваться до кого-то, потому что для них в их радости больше расстояния нет.
Две кудрявые головы, — белокурая и полуседая, — склонились над голубым экраном совсем близко друг от друга.
«Весенний туман, как ночное сновидение, укачивал паруса, и тануки умерли… Обычные тануки, отправившиеся в путешетвие без возврата». — говорил голос за кадром.
«Теофиль, а ты понял, что это всё означало, в конце фильма?» — спросила я потом, когда диск уже закончился.
«Я думаю, что это другие тануки, которые пришли к ним на помощь, под конец, а потом они поднялись на корабль и снова вернулись к себе, — ответил Теофиль, — разве не так?»
«Нет, не так. Это были те самые тануки, которые погибли в сражении с людьми. И они проиграли сражение. И они сели на корабль вечером, когда был весенний туман, с радостью, песнями и музыкой. И грустно было только живым, которые остались на берегу.»
«Да? Я об этом не думал.»
«А оно было вот так. Битва была проиграна заранее. И тануки умерли».
«Надо же. А вот это уже получается интересно».
***
«Ну, вот и всё! Против людей тануки не могут ничего!»
Глава 3.
Каждое утро мы с Матью начинали одни.
Утром Теофиль оставлял для нас ключи на нашем столике, рядом с плеером и стопкой дисков, прежде чем уйти в «город» одному. Чтобы купить журнал и выпить кофе в порту, напротив бухты. Потом мы с Матью просыпались, завтракали и тоже шли в «город», на пристань, где его ждал его отец, неподалёку от карусели, моря и других интересных и захватывающих вещей, которые существуют только на каникулах.
Деревянная карусель находилась на площади Генри Шардон. Я покупала для Матью билетики на два или три круга, к его огромной радости. Ребёнок был счастлив, а я рада от того, что мне уже с утра и с самого начала кала каникул удавалось положить первую звонкую и сияющую монетку в копилку. В копилку каникул.
***
Медленно каникулы шли к концу. Гоняясь по саду за бабочками, который становился похожим то на террасу, то на алтарь, то на прерию, Матью сломал два сачка, но при этом поймал множество бабочек, молочно-белых и золотисто-жёлтых. Эти бабочки жили потом на нашей светлой и просторной кухне, и сначала они летали повсюду, а потом неподвижно сидели на прозрачном окне, за котором было видно небо, и им казалось, что они на уже на облаках или сидят на безбрежной голубой глади, до которой раньше никогда не могли долететь.
С постоянно меняющейся погодой мы всё равно ходили на пляж.
Плавали, купались и загорали.
И очень много гуляли.
И завтракали, обедали ужинали на улице.
И ещё… глядя в прошлое, можно сказать также всё, чего мы не сделали.
Пока мы об этом ещё помним. Но всё равно теперь уже не сделаем. Но к чему это. Потому что самый лучший способ исправить все ошибки, совершённые в прошлом — это просто забыть про них побыстрее.
Съём дома для каникул заканчивается в десять часов. Мы проснулись очень рано в «нашем доме» и, когда все вещи были уже упакованы и багаж был на лужайке, мы вышли в сад. Как и раньше, мы сидели на террасе, и дверь дома осталась открытой. Как будто мы просто вышли позавтракать в сад, и потом снова вернёмся в наш дом.
В саду Матью пробует ловить бабочек руками, но не может поймать ни одной, потому что бабочек больше нет. В самый разгар лета каникулы подошли к концу, и последняя жёлтая бабочка умерла на оконном стекле, которое отделяло её от неба, до которого она всегда так хотела долететь при жизни и к которому она никогда не была настолько близко, насколько стала после смерти.