"Кажется, так оно всё и было. И вдобавок, если бы ему при жизни сказали, что его выловят только в глубокой старости, и что потом его сначала разрежут на пополам, съедят половину первой половины, а остатки выбросят в мусор, а вторую половину продадут в ресторан, мне кажется, он бы ни за что не поверил!"
"Скорее всего, ни за что, - ответил Теофиль, - и то же самое и с людьми. Если бы мы сами знали заранее, что с нами случится гораздо позже, скорее всего, мы попросту предпочли бы этого не знать. Или просто ни за что бы не поверили. Вот ты, например, если бы тебе ещё тогда, в Саратове, рассказали бы, что потом с тобой произойдёт в жизни, ты бы не поверила тоже. Ну, и, что вышло бы со скатом, то случилось бы и с нами самими."
Деревенский праздник длился несколько дней и, как обычно, он начинался в августе месяце, принося с собой различные игры и забавы и для детей, и для взрослых. В кафе "Морская чайка", куда мы по привычке ходили каждое утро, уже нельзя было посидеть в тишине из-за шумных толп, сновавших повсюду, и с набережной вместо привычных запахов моря, водорослей и устриц доносились запахи жареных сладостей и разнообразных сластей. И, занимая привычное место торговцев свежей рыбой прямо с корабля, денно и нощно стоял неунывающий и весёлый передвижной магазинчик, продающий зефир и прочую радость малышей, сам тоже цвета зефира.
***
"Ни в жены, ни в любовницы, ни в сестры: Нет верности, нет страстности, нет дружбы. Я не хотел бы с ней попасть на остров Необитаемый: убила глушь бы.
Когда любим и любишь, счастьем рая Глушь может стать. Но как любить такую? Как быть с ней вечно вместе, созерцая Не добрую и вместе с тем не злую?
Вечерние меня пугали б тени, Не радовал бы и восход румяный. Предаст. Расстроит. Омрачит. Изменит. Раз нет мужчин, хотя бы с обезьяной."
Игорь Северянин "На необитаемом острове".
В один из таких дней было особенно хорошо, словно само небо и всё вокруг тоже были на каникулах и, не в силах сдерживать порыв искренней любви ко всему живому и неживому. щедро едлилось с Землей переполняющей его радостью.
Дни сельского праздника всё ещё длились и - удивительное дело - мне нравились эти праздничные дни, совпадающие ещё одним неожиданным и прекрасным чудом с моим личным праздником, безмолвным. Мой праздник ощущался везде и выражался, наверное, в одном из самых ценных благословенных даров мироздания, - в наслаждении жизнью, а сельский праздник, более осязаемый, был повсюду вокруг нас и не стеснялся никакими рамками. И я начинала ещё больше ценить его и любить за эту доступную, близкую и такую непосредственную естественность. И дни становились ещё более яркими, шумными, длинными, липкими, как от сока спелых ягод, и такими же яркими и сочными.
Проходя мимио кафе "Морская чайка", я замечала иногда на некоторых столиках "райские яблочки", только слегка надкусанные и почему-то оставленные сиротливо лежать на пустом столе, кусочки сладостей, стаканы с кока-колой или оранжиной, наполовину полные, но зачастую полностью пустые, что я почему-то сразу же назвала "столы наказанных детей".
Мы сидели в кафе "Сент-Омер", рядом с главной догорой, ведущей в город ли из города, когда Теофиль заговорил о "шиши", - традиционной выпечке, которую пекут и продают на праздниках, в основном на Пасху, хотя к этому празднику такая выпечка не особенно относится и её можно купить только в ларьках, которые всегда ставят для таких случаев.*(французские "шиши" выглядят как длинные и относительно тонкие хлебные колбаски, какие могут получиться, если пропустить очень густое тесто через мясорубку. Вышедшие "колбаски" очень быстро жарятся в котле с кипящим растительным маслом, и потом их посыпают сахарной пудрой. Примечание автора).
"Как раз сейчас мы их и можем попробовать, надеюсь, тебе они тоже понравятся. С пивом должно быть особенно вкусно. Вот, возьми деньги (Теофиль дал мне несколько мелких монет)и возьми нам, сколько порций получится. Там точно должно хватить. Только шиши нужно есть свежими и по возможности горячими, потому что потом, когда они затвердеют. это уже не то."
Шиши жарились в большом чане, наполненом кипящим маслом, очнь быстро, и я с удовольствием несла два больших пакета в афе, вдыхая незнакомый, но очень приятный и аппетитный аромат. Я словно вспоминала или узнавала заново, что свежая, ещё горячая, - нет, раскалёная, выпечка - благоухает. Что масло, в котором или на котором её пожарили, может благоухать тоже, и очень вкусно, волнующе и щекочуще пахнет сахарная пудра, первым снегом лежащая на неровной и словно гофрированной поверхности маленьких и ещё мягких длинных толстых печёных палочек. Коричневая бумага плотного пакета медленно пропитывалась маслом и становилась тёмно-коричневой и блестящей.