Мы прошли к пляжу по длинной дороге, по которой давным-давно мы так же шли в Монфарвиль, сначала по нескончаемому берегу, а потом - петляя узкими извилистыми тропинками, ведущими через глубь материка к маяку, а по дороге зашли совершенно случайно в маленькую церквушку, где встретились со смертельно больной верующей. Интересно, как она там? Жива ли она ещё - или уже умерла?..И какое тогда было странное ощущение, - словно мы попали в какую-то другую, альтернативную реальность, и иногда я ощущала что-то, смутно напоминающее рябь, какое-то странное, не то, чтобы неприятное, но слегка тошнотворное ощущение, не физическое, словно реальность перезаписывалась.
Но это всё уже было раньше. Мы туда, скорее всего, больше никогда не пойдём. И вспоминать будем потом, гораздо позже, - в весёлой толпе, когда у нас самих ссотояние здоровья будет более чем хорошим, за стаканом или бокалом чего-то вкусного, бодрящего и веселящего. Потому что именно так и нужно вспоминать смерть. Счастливую, осенне-ласковую, уже не ощущающую своей обречёности и безнадёжности, смерть с блаженной улыбкой на холодных сморщенных губах в жаркий солнечный день, в кружении огромных шапок цветущих цветных гортензий, окружающих потрескавшиеся раскалённые стены из синего камня.
Мы прошли к пляжу потаённой извилистой тропинкой и свернули, не доходя до Прохода Крабек, неподалёку от кемпингов, находящихся в своеобразной резервации, на другой стороне от дороги. Там маленькая поросшая травой тропинка петляла между буйными порослями тамариска и огромными кочками дикого разнотравья. И полной противоположностью, словно выходя из-под кисти великого художника, слева расстилалсь безбрежные золотые поля посевов, далёкие от моря, но всё-таки неотделимые от Атлантики в своём безмятежном колеблющемся золоте и плывущем зное. А с другой стороны - маленький и уютный каменистый пляж без единой песчинки, послушно спускающийся к воде и уводящий на чистое и гладкое дно, хорошо видное сквозь темнеющую толщу воды. Тонкая песчаная кромка лентой из косы вилась под кронами тамарисков, приглашая сестьв тени и смотреть на море, а потом - раздеться и наконец погрузиться в долгожданную, манящую и прохладную воду. Почувствовать свою причастность - и снова стать причастной к великому таинству вечной Жизни. Море горело в дневном свете, - один из тех прекрасных, безмятежных и радостных солнечных дней, которыми никогда не надоедает наслаждаться и которые такая редкость в Нормандии. И сколько бы ни было таких прекрасных и солнечных дней подряд, ими всё равно хочется наслаждаться всё больше и больше, наверное, в потаёном ожидании долгих пасмурных, холодных, сумрачных и дождливых дней, которые бывают так часто даже летом и которые приходят, когда угодно.
Теофиль понимал это так хорошо, как никто другой, - хотя он почти всю жизнь прожил в Париже, он был родом из Нрмандии и жил в Шербурге и Ивто, поэтому он хрошо знал, что такие прекрасные дни нельзя упускать и каждая минута неповторима и драгоценна, сколько бы таких же дней уже ни прошло и сколько бы ещё их ни ожидалось. Здесь, на берегу океана, погода могла измениться когда угодно. Именно поэтому он и предложил мне пойти на пляж сразу же, даже не возвращаясь домой ни за пляжными принадлежностями, ни за купальником для меня: неизвестно, какая погода была бы потом, когда мы бы вернулись - и в любом случае было очень жаль потерянного прекрасного времени на берегу моря.
Небо всех оттенков голубого и синего, запах моря и бескрайних просторов, в которые ненавязчиво вмешавались пряные ароматы тамариска и сухих, но сочных цветов, крепко цепляющихся за каменистую суровую, но плодородную почву, и вся эта восхитительная панорама, которая оказалась ещё лучше, чем в самых лучших фильмах, - и теперь наяву, совсем близко от меня. Всё это звало и призывало к жизни, счастью, беззаботности, каникулам. К иллюзии, что жизнь красива и прекрасна, и что во все свои дни она будет оставаться такой же.
Прекрасный день каникул, бьющий в голову, как хорошее старое вино, которое можно только иногда найти в некоторых старых винных погребах, в которых чувствуешь само дыхание времени и которое можно пить лишь понемногу и лишь на такие большие праздники, которые если и бывают в жизни, то только один. Солнце и пьянящие ароматы земли и моря, радость первых дней каникул ощущались во всей своей полноте, и мне казалось, что всё останется имено так - и дальше всё будет только ещё лучше.
Солнце было горячим, нежным и обжигающим одновременно. Мягкий песок приятно щекотал мне босые ноги, и я чувствовала горячие песчинки, податливо раступающиеся при каждом шаге и бережно окружающие мои ног, погружающиеся в этот горячий шёлк. Посале прошедшей долгой зимы и с непривычки, это ощущение было ещё сильнее и ещё приятнее, чем обычно.