Наверное, такая же, какая была и у Теофиля, когда он в молодости, будучи ещё студентом во время летних каникул, когда он ещё только начинал свою счастливую, безаботную и радостную жизнь парижанина, когда даже трудности казались чем-то весёлым, занимательным и интересным, и только подстёгивали ещё больше жажду жизни и вкус к ней, работал временно в аэропорту. Он занимался погрузкой багажей в грузовые отсеки самолётов и иногда проверял содержимое отправляемого багажа; если там находилось спиртное - он забирал его себе, или же просто менял часть содержимого багажа одного пассажира с багажом другого, летящего совсем другим рейсом, чтобы потом жертвы его весёлой шутки не смогли вернуть себе вещи. Его самыми оригинальными поступками, которыми он гордился даже в старости и которые он любил рассказывать мне как самую увлекательную и весёлую шутку его молодости,- это просто специально перепутать самолёты, в отсеки которых он должен был положить багаж. И, допустим, пассажир, летящий в какой-нибудь маленький городок Северной Америки, в зале прибытия обнаруживал, что вместо его собственных вещей ему достались вещи какого-то незнакомца, кототрый в этот момент уже, наверное, должен был прибыть в страну Восточной Европы. Скорее всего, те, кого Теофиль снисходительно называл "молодыми моралистами", пока дело не дошло до обсуждения его старых трусов, всегда успользуемых вместо плавок, вырастут и состарятся, как и он сам, - и в его возрасте, а может, и раньше, обязательно вспомнят этот эпизод и будут с гордостью и смехом рассказывать о нём своим детям и внукам, свято веря, что оскорбление совершенно незнакомых людей на пляже - это что-то более чем остроумное, интересное и весёлое.
А сейчас мы просто встретили свободных людей во всей прелести и расцвете их молодости. Очаровательно.
Два парня-подростка.
Один, - полноватый, с чёрными волосами и двумя крупными чёрными родинками на лице, упруго-одутловатом и круглом. Другой - со светлыми волосами, какие бывают в основном у северных народов, и красивым лицом юного викинга, какими их изображали в древности. Несколько девочек-подростков, которые ничего не говорили и которые, казалось, смотрели на море. Может, они считали себя непричастными - или действительно были ими.
Почему-то мне не к месту вспомнилось, что я в их возрасте свято верила, что девочка никогда и нигде не должна появляться с мальчиком, потому что это означает только одно, - она публично призналаась ему в любви и теперь все, и прежде всего он сам, просто обязаны над ней посмеяться. Потому что девочка никогда не говорит мальчику первой о своей любви, - и уж точно никогда не показывает её ему. И ни другим. И даже самой себе.
А может, эти девочки просто гуляли вместе с другими подростками, с которыми жили по соседству в емпинге и им было абсолютно без разницы, кто и что про них подумает, и меньше всего их интересовало чужое мнение.
А может, они посмотрели тогда на нашу троицу, спускавшаюся к пляжу, и решили для себя никогда не становиться, как я. В отличие от меня, они всегда были свободными и им никто и ничто не запрещало выбирать, а не хвататься за то, что сейчас ещё чудом есть, потому что, если и это тоже пропустить, - кто знает, потом может не быть уже ничего. А жизнь, как известно, не даёт второго шанса, спасибо, если хоть первый будет.
Они никогда не спутаются с "древним стариком", который несмотря на не такой уж и огромный паспортный возраст выглядит старым, неряшливыми неопрятным, как карикатурный леший, и который, раздеваясь на пляже, остаётся только в обычных домашних старых трусах вместо плавок, как будто он ещё совсем маленький.
Они никогда не родят от "вот такого" ребёнка, - а может, не родят вообще никогда.
У меня времени уже нет, - а у них есть, они ещё успеют что-нибудь решить и что-нибудь придумать. А если и родят, то потом никогда не будут гулять со своим ребёнком по таким скучным и унылым банальным местам, как Пляж Труса, как я для себя окрестила это место.
И вообще, они-то уж точно будут только рядом с настоящим мужчиной.
И если родят, то у них никогда не испортится фигура. Тем более, что она у них изначально была идеальной.
Им ни за что не нужно бороться, потому что у них всё, включая и саму силу, чтобы справляться с жизнью, есть от рождения.
Они не будут проводить ни свою жизнь, ни лучшие годы в тяжёлой и постыдной борьбе абсолютно за всё.
Они никогда не будут искать компромиссные полутона между чёрным и белым, если изначально были только эти два цвета, и при нахождени чего-то среднего получается только грязь. И их никто и никогда не оскорбит в присутствии мужчины. И не в его спортивной фигуре и накачанности будет дело: начиналась мода на бесполые худые фигуры, абсолютно одинаковые и для женщин, и для мужчин, тонкие и бестелесные, словно полупрозрачные, контрастирующие с обманчиво стройными и худыми женскими фигурами "жир и кости" вместо общепринятых "кожи и костей", или аналог мужской, более мужественной фигуры, хоть и немного "плюшевый мишка", - широкая кость, много накачанных мышцц - и жир.