Но Теофиль был не из таких мужчин, как и я сама была вовсе не из таких женщин.
И вместо того, чтобы открыто сказать мне, что он испугался, он предпочёл по всём обвинить меня. А почему, собственно, ему нужно было напрягаться всего лишь навсего ради меня? Он видел моё долгое восхождение из самых низов социальной жизни, которые не снились даже ему, - и потом, если раньше я его любила и всё прощала, почему бы мне не продолжить прощать и теперь? А что насчёт моей любви...были у него и другие женщины, такие, на его взгляд, распрекрасные, что они просто...существа, так что тому, кто когда-то кувыркался с ними, обо мне просто грех жалеть.
Мы закончили сидеть в кафе в полной тишине. Теофиль занимался своим любимым занятием, - набивал трубку. потом раскуривал, снова выбивал и снова начинал набивать, задумчиво глядя на море, видное с причала в гавани. Начинался прилив, и корабли, поднявшиеся над горячими мягкими сухими водорослями, снова весело танцевали на воде, звеня мачтами. Мне вспоминались слова из какого-то стихотворения, но я никак не могла вспомнить его точные слова; кажется, это было что-то про то, что рядом с кем-то было бы опасно абсолютно везде, даже на необитаемом острове, который должен был стать райским местом. Потому что рядом с такими людьми даже вечерние тени станут опасными, если другой угрозы на тот момент рядом нет.
"Не беспокойся, - сказал Теофиль, - я попрошу своего ангела-хранителя, чтобы он сам занялся этими двумя. Уверен, он сам сделает всё, что будет необходимо." Мы так никогда и не увидели, что именно сделал ангел-ранитель, и чей, - но два велосипеда, на которых ездили те подростки, вскоре остались навсегда на дамбе, куда они иногда ездили кататься. И их самих мы больше никогда не встречали, хотя кампинг оставался на месте до конца летних каникул.
Мира не существует.
Гармония, - это просто привычный или едва заметный диссонанс. И иногда, словно забываясь в тревожном сне, память ищет чо-то, чьего названия она даже не может найти.
... А ночью мне приснился Грозовой Перевал. Но сон, который начинался и заканчивался обычно одним и тем же, - когда я просто смотрела на грозой Перевал и обещала мысленно дождаться того, кого я так и не дождпалась, всё-таки пришёл. Он ничего не говорил, просто взял меня за руки, прежде чем снова исчезнуть, на этот раз уже навсегда. Наверное, он хотел убедиться, что я реально сущестововала, как и тот странный мир, в котором его давным-давно кто-то ждал, но почему-то так и не дождался.
Теофилю снилось, что он был на пляже. Какой-то незнакомый пляж, чем-то неуловимо похожий на все другие пляжи, которые он видел до этого, но который всё-таки чем-то от них отличался. Единственный человек, который был на пляже кроме него, - женщина, стоявшая у кромки воды и смотревшая за горизонт. Было похоже, что она стояла там уже давно и кого-то - или что-то - ждала.
Кого она могла там ждать, совершенно одна?
Корабль, потерявшийся во время грозы, или какого-то принца, который пообещал вернуться, но так никто и не пришёл? А кто знает, можно ли им вообще, этим принцам, доверять? Вдруг он был просто так занят своими неотложными королевскими делами, что совершенно забыл про неё?
Тихо, стараясь не шуметь, Теофиль приблизился к ней. Теперь, он знал, ещё немного, - и женщина обернётся. И если она повернётся к нему, зачарованная линией горизонта между небом и морем, мир изменится. Медленно, как это иногда бывает в снах, женщина обернулась, и мир, казалось, изменился. Теофиль хотел спросить у неё что-то, но, как это иногда бывает в снах, он никак не мог вспомнить, что именно; а когда он наконец задал ей давний вопрос, он не услышал собственного голоса, но твёрдо знал,что она всё равно его услышала:
"Где ты сейчас?"
Даже во сне Теофиль сразу же узал её: это была великая любовь его молодости и, возможно, самая сильная за всю его жизнь. Анжелика. Уроженка Корсики, очень талантливая и одарённая к рисованию и музыки, одухотворённая, он потом любил часто повторять, что она полностью изменила его с самого начала их знакомства. У Анжелики была своя маленькая студия, не очень далеко от его, и окна её комнаты выходили в роскошный и тенистый внутренний сад, куда никто не мог пройти. Поскольку они жли близко друг от друга, они могли часто встречаться в течение недели, но каждый всё равно оставался у себя - и возврщаался к себе домой. Теофиль был очень доволен - и Анжелика, судя по всему, тоже. По крайней мере, она ничего ему об этом не говорила.