Очередное желание Теофиля показать своюд власть надо мной и его желание померяться силами, по старинке, раздражённая внутренняя усталость как побочный эффект ввиде оплаты того факта и зудящая, как старая рана к перемене погоды, потому что мы приезжали на каникулы, и Теофиль шёл к ним обязательным довеском, занимающим слишком много времени и места, - и внутренняя, хорошо скрываемая по привычке ото всех, включая меня саму, мечту о любви. О любви так и не пришедшей, - и той единственной истории, которая, как оказалось, описывалась короткими и ёмкими слова "это всё было не твоё".
Где-то на заднем плане, оборвав мелодию на высокой и весёлой ноте, замолчала и остановилась карусель, словно передав меня кому-то из рук в руки.
***
Машина такси уже стояла неподалёку, - на боковой части улицы около "Кафе Франции". Когда мы с Матью вернулись с прогулки, Теофиль уже перетаскивал наш подготовленный багаж на улицу, и таксист сам относил его к своей машине. Я отдельно отметила, что он не согласился с тем, чтобы мы с Теофилем носили вещи к машине, стоящей на главной проезжей улице, объяснив это тем, что это его работа.
"Давайте я вам помогу, - предложил Теофиль, - я уже вынес все наши вещи".
"Нет, спасибо, - ответил таксист, - вы не должны носить багаж за меня, это моя работа, а не ваша. К тому же мне это совсем не тяжело".
"Интересно, чего ради он так выслужиться хочет. - думала я о Теофиле с растущей неприязнью, которая, похоже, будучи во время каникул хронической, входила в стадию внезапного обострения. Началось это обострение тогда, когда Теофиль принципиально отказался помогать нам с Матью снять квартиру в Шербурге. То ли он хватался, как утопающий за соломинку, за последние возможности почувствовать и показать, прежде всего самому себе, что он сильнее меня, то ли просто привык, что со мной можно и нужно вести себя только так, и теперь исрене удивлялся, что вообще-то, оказывается, может - и должно - быть по-другому. - Он точно также удивлялся и недоумевал, когда наконец-то понял, что ему удалось, казалось бы, невозможное, - избавиться от моей любви, котрая у него поначалу, в большинстве случаев, ничего, кроме смеха, не вызывала, и тогда он понял, что вообще-то я вовсе не такая уж и забавная и смешная, как ему казалось. А кто вообще ему сказал такую глупость? Может, я сама была в этом виновата, давным-давно, ещё в самом начале нашего знакомства, когда даже без слов показывала ему, как сильно и искренне я его люблю, и что никогда не сможет быть иначе? А потом, скорее всего, я тоже постепенно начала превращаться в тупую и агресивную, как и его Шарлотта. И как же только так получилось, что у такого замечательного мужчины, как Теофиль, бывают такие плохие любовницы, как мы.
Кажется, Солнце светило мне прямо с глаза, и так ярко, что я даже не смогла рассмотреть лицо молодого водителя. Только вспомнила почему-то молодого полицейского, который как-то постучал в нашу дверь, который, казалось, тоже пришёл совершенно случайно, из другого мира, и яркий солнечный свет волшебного колодца так же освещал его, показывая то, чего не мог видеть обычно ни один человек.
Я видела высокую, худую и в ярком солнечном свете кажущуюся полупрозрачной фигуру молодого таксиста, и в какой-то момент мне показалось, что он сам стал этим ослепительно ярким солнечным светом, бьющим со дна волшебного колодца. И постепенно в источник этого света превратился он сам. Яркий волшебный свет, бьющий со дна волшебного колодца, о сущестоввани которого никто, кроме меня, даже не подозревал, постепенно сплёлся в незабываемый человеческий силуэт без лица.
Теофиль уже ушёл отдавать ключи хозяйке и рассыпаться в благодарностях по поводу и дома, и за то время, в которое дом в волшебном колодце был свободен, да и о погоде сказал в целом тоже, как будто хозяйка дома, мадам Шардон, сделала хорошую погоду специально для наших каникул.
Несмотря на предстоящий скорый отъезд, я совершенно не чувствовал грусти, и прощаться ни с Барфлёр, ни с пляжами и морем, ни с полюбившимися местами, ни с волшебным колодцем не собиралась.
Прощаются только те, кто уезжает, - навсегда и далеко. А мы не уезжаем, мы скоро вернёмся.
Мы будем здесь жить, и уже останемся навсегда.
У нас будут наши каникулы.
Наша жизнь на каникулах.
Наша жизнь.
Мечта, которая даже когда сбудется, никогда не надоест.
И никто и никогда не забывает любящих и любимых.
***
Я не заметила, когда он вернулся к нашему дому и что-то протянул мне, практически вложил в руку. Это были мои солнечные очки для зрения, которые я, скорее всего, незаметно уронила.
"Я специально приехал пораньше, чтобы убедиться, что вы здесь, что вы на месте и ждёте меня. Вот, ваши очки, вы их уронили. Завтра вы бы меня уже не застали, - я женюсь и уезжаю отсюда навсегда. Жалко..."