— Спасибо, — улыбнулась непонятно чему, — я очень люблю мимозу.
— Я так и подумал, — кивнул Тимур.
В машине повисло молчание. Только шелест шин по дороге и едва слышный гул мотора словно служили аккомпанементом мыслям попутчиков.
— Вы свободны завтра вечером? — спросил Тимур, как показалось Милочке, совершенно некстати. Он знал, не мог не знать, что она одинока. Что вся её жизнь сосредоточена на училище и подопечных. К чему тогда этот вопрос?
— Завтра нет уроков, — ответила нейтрально. — Восьмое Марта один из редких дней, когда нам, женскому преподавательскому коллективу, предоставляют выходной. На концерты, запланированные на вечер, наших балерин и танцовщиков сопроводят хореографы мужчины.
— Моя дочь тоже будет принимать участие в концерте? — озаботился Халфин.
— Конечно, — кивнула Людмила. — Это нормальная и привычная практика. Со спонсорами нужно дружить и всячески взаимодействовать. Но и это не самое главное.
— И что же главное? — удивился Тимур.
— Юные балерины должны привыкать к вниманию зрителей! К сцене, какой бы не заслуживающей внимания она не казалась! — горячилась Милочка, словно оправдывая необходимость выступлений. — Да и потом, уже в девять вечера девочек доставят в училище! За режимом мы следим строго.
— Жаль, что я не знал, — пробормотал Тимур. — Очень хотел бы увидеть дочь на сцене.
— Так посмотрите! — оживилась Людмила. — Завтрашний концерт, который состоится во Дворце Спорта, начнется в шесть часов! На концерте будут поздравлять женщин пяти предприятий города. Выступление Лены состоится часов в восемь, если очень захотеть, можно изыскать возможность попасть на концерт.
— Попасть не сложно, — Тимур нахмурился, словно что-то обдумывая, — но удобно ли оставлять гостей в одиночестве? — повернул голову к Милочке, внимательно посмотрел ей в лицо: — Надеюсь, вы примете приглашение и посетите завтра мой дом?
Мысли Милочки заметались в голове, как птички, пойманные неожиданно и заточенные в клетку.
Тимур Халфин, отец одной из её учениц, приглашает её, педагога дочери, в гости? В свой дом?! Но ведь это не принято! Это за гранью приличий и попахивает попыткой задобрить ту, что во многом отвечает за обучение девушки! Но, скорее всего, отец Леночки не имеет ни малейшего понятия о неписаных ограничениях на общение педагогов с родителями учеников. И подобный промах для него простителен. Людмила совсем уж было открыла рот, чтобы отказаться и объяснить невозможность принять приглашение, если в том возникнет нужда, но Тимур перебил её:
— Завтра в моем доме соберется очень ограниченный круг друзей. Но задумал я этот прием не ради их жен, а ради вас, Милочка. Прошу, не отказывайте, — протянул руку, словно хотел обнять за плечи, но тотчас её одёрнул, добавил: — Нужно же вам хоть иногда, хоть немного развлечься, а не жить жизнью училища и подопечных!
Запах мимозы будоражил и кружил голову.
«А почему бы и нет?» — подумала Милочка. — «Этот Халфин и его окружение вероятнее всего далеки от мира балета. И мой «проступок» останется в тайне. Я проведу праздничный вечер так, как должно, а не в пустой квартире с книжкой в руках».
— Хорошо, — кивнула едва заметно. — Я принимаю ваше приглашение.
— Я рад! — рука Тимура наконец-то обвила плечи Людмилы.
Автомобиль остановился у подъезда. Отец Леночки быстро вышел из машины, достал что-то с переднего сидения, протянул Милочке плоскую большую коробку:
— Это вам, — увидел удивленный взгляд. Объяснил: — Подарок к Восьмому Марта.
— Ну что вы? Зачем, — залепетала, не решаясь взять коробку. — Это лишнее.
— От подарков не принято отказываться, — Тимур не собирался принимать отказ. — Если, конечно, не хотите обидеть дарителя, — усмехнулся.
Обижать никого Людмила не хотела, а потому, неловко зажав подмышкой одной руки коробку, прижимая другой рукой к груди букет, заозиралась, думая, как теперь со всем вот этим войдет в подъезд.
— Машина заедет за вами в пять вечера, — сообщил Милочке Халфин. — Я буду ждать вас уже в своем доме, — посмотрел на водителя, стоявшего возле них в паре метров: — Поводи даму и помоги ей войти в квартиру.
— Позвольте? — водитель протянул руку, в которую Людмила с удовольствием переложила неудобную коробку, и зашагал к подъезду.
Людмила Марковна заваривала ромашковый чай, с опаской посматривая на коробку, которая сиротливо осталась лежать на кровати, прекрасно видимой в дверном проёме между кухней и единственной многофункциональной комнатой квартиры. Что бы там ни было, но она откроет подарок чуть позже. Сейчас её голову заполняли совершено другие мысли.