Мы долго делились друг с другом планами дальнейшей работы.
22 декабря
Наконец-то удалось определиться: наша широта — 81 градус 07 минут.
За четыре дня льдина прошла тридцать семь миль. Наш дрейф все время ускоряется.
Женя торжественно объявил:
— Мы прожили уже половину полярной ночи; теперь каждый день будет приближать нас к моменту появления солнца.
Часом позже Женя сообщил другую новость:
— Мы простились с Северным Ледовитым океаном и вошли в атлантические воды!
Таким образом, у нас сегодня отмечены два важных события.
Через полтора месяца появится большая заря. Одна мысль, что скоро мы увидим ее, согревает нас.
Петрович все время работает в своей лаборатории. Он торопится закончить лабораторные занятия, чтобы завтра с утра приступить к новой гидрологической станции.
Решили сегодня лечь спать пораньше, потому что через несколько часов нам с Эрнстом Теодоровичем предстоит везти к трещине нарты с гидрологической палаткой и оборудованием.
Предположение многих ученых и наше о том, что с наступлением сильных морозов, сковывающих отдельные ледяные поля, скорость дрейфа уменьшится, не оправдалось; в июле мы проходили в сутки полторы мили, в августе — около двух с половиной миль, в ноябре — почти четыре мили, а сейчас мы мчимся к югу еще быстрее.
— Торопимся на юг, как курортники, использующие отпуск, — шутит Петрович.
Направление дрейфа тоже изменилось; наш генеральный курс теперь: юго-юго-запад. В настоящее время мы проходим мимо Северо-восточного мыса Гренландии. Перспектива встречи с ним немало тревожила нас, так как это могло вызвать значительные торошения льдов. Мы заранее привели все свое хозяйство в полную готовность, приготовили комплект аварийного снаряжения и зорко следили за состоянием льдов. Теперь наступил такой период, когда мы все время должны быть настороже и в полной боевой готовности…
Делая записи в дневнике, я не заметил, как быстро прошло время. Скорее спать! Скоро у нас с Теодорычем начнется горячая работа на морозе…
23 декабря
Кратковременный ночной отдых не пошел мне впрок. Я все хуже и хуже сплю. Эрнст даже предложил мне выпить коньяку, чтобы заснуть… Чем объяснить такую бессонницу? Может быть, это следствие сильного переутомления? Да, устали мы все здорово, хотя каждый крепится и старается не показывать, что он изнурен.
Эрнст ночью читал Алексея Толстого «Петр I». Ему пришлось часто выходить на улицу, следить за изменением северного сияния. Ночь была исключительно хорошая: ветер прекратился, полный штиль.
Под утро Теодорыч вскипятил чай, приготовил яичницу. Мы позавтракали, нагрузили нарты, впряглись в них и направились к трещине. Прорубили там новую лунку, установили палатку. Окончив это дело, вернулись с нартами, погрузили лебедку и тоже перевезли ее к лунке. Там остался один Петрович.
Провели астрономическое наблюдение; мы расстаемся с восемьдесят первой параллелью.
Женя приступил к серии магнитных наблюдений.
Ширшов опустил груз до дна; глубина оказалась небольшая — тысяча четыреста двадцать метров. Вдвоем мы принялись поднимать груз со дна океана.
У всех было так много работы, что мы не успели даже очистить нашу палатку. С левой стороны она засыпана снегом. Местами сугробы поднимаются до крыши.
Ширшов немного отдохнул и снова ушел работать к лебедке.
Удивительно, что, несмотря на полный штиль, дрейф продолжается с прежней скоростью. Ширшов говорит:
— Сейчас мы находимся на самом бойком месте…
24 декабря
Эрнст нынче отмечает день своего рождения, и поэтому я замесил кастрюлю теста для пирожков. За обедом все мы поздравили Эрнста, выпили по рюмке коньяку.
Теодорыч будто шутя, но с грустью сказал:
— Не успел оглянуться, как тридцать четыре года пролетели!..
Лебедку мы оставили у трещины. Ветер продолжал дуть с большой силой. После обеда мы вчетвером, надев кухлянки и привязавшись друг к другу веревками, пошли к трещине. Погрузили все хозяйство на нарты и отвезли в сторону.
Скорость ветра доходила до двадцати пяти метров в секунду. Иногда мы не могли даже идти, продвигались ползком… Впереди ничего не было видно, снег и ветер обжигали лицо…
Убрав гидрологическое оборудование, мы снова привязались друг к другу веревкой и вернулись в лагерь, мокрые от пота. Здесь увидели, что ветер сорвал фанерную крышу с ледовой обсерватории Жени.