Я ходил смотреть, как бежит вода по нашей льдине. В одном месте образовался даже водопад: если туда упасть, то уже не выберешься. Надо будет сфотографировать нашу «Ниагару»…
Начали готовиться к полярной ночи. Хотя она наступит только через месяц, но уже сейчас пора навести соответствующий порядок во всем хозяйстве. Собрал стекла для керосиновых ламп, распаковал ящики со снаряжением, достал лампы и зажег их, чтобы проверить расход керосина.
Все эти тщательные приготовления вызвали много разговоров и воспоминаний, связанных с полярной ночью. Каждый из нас бывал в Арктике в полярную ночь, но мы жили в хорошо оборудованных, крепких деревянных домах, стоящих на земле, на твердой почве.
Теперь нам придется проводить полярную ночь на льдине.
— Это первый раз в моей жизни, — заметил Женя, и я невольно подумал, что жизнь его не такая уж большая.
Поделился с братками своими ощущениями:
— Во время полярной ночи меня первое время очень клонит ко сну… Потом я привыкаю, дисциплинирую себя, и все идет нормально. Думаю, что так будет и сейчас на льдине…
— Дело не столько в полярной ночи, — заметил Кренкель, — сколько в самой обстановке: нам придется все время быть начеку, а в темноте это значительно сложнее, чем при дневном свете.
— В полярную ночь мы только услышим, как ломается льдина… Трудно будет найти даже базы, которые придется спасать…
Думаю, что при более внимательном ежедневном осмотре льдины до этого дело не дойдет, — сказал я. — Конечно, во время полярной ночи нам придется быть втройне настороженными и бдительными. Вообще насчет полярной ночи я думаю, что не так страшен черт, как его малюют. И здесь, как и во всей Арктике, светит луна, нет кромешной темноты. К тому же у нас есть фонари!
— Конечно, Дмитрич прав, — согласился Ширшов.
На этом наш разговор о полярной ночи закончился. Но я понял, что братки иногда подумывают об ожидающих их здесь серьезных испытаниях, и убедился, что к этим испытаниям все они готовы всерьез. Это очень хорошо.
Ходил на лыжах осматривать «мясохолодильник»; опять показалось мне подозрительным поведение Веселого: под утро он сорвался с цепи и все время носился по лагерю. Однако у тороса я не обнаружил собачьих следов. Потом я смог убедиться, что Веселый не настолько глуп, как мы его считали: этот хитрый воришка проник к складу не обычным путем, а с другой стороны лагеря и прорыл там три лазейки. До мяса ему добраться все же не удалось. Я заткнул льдом и снегом дыры и вернулся в палатку. Веселый, как бы чувствуя, что ему сейчас здорово попадет, спрятался под нарту. Я несколько раз ударил его веревкой и оставил без еды на один день. Не пойму: отчего у нашего пса такая страсть воровать пищу, ведь кормим мы его хорошо, вдоволь!
На всем нашем ледяном поле вода; попасть к базам теперь можно только на клипер-боте. Я забрался в эту резиновую лодку и объехал «свое хозяйство». Установил, что на льдине остался лишь один маленький «сухой» островок, но и ему угрожает опасность затопления.
Словно миниатюрный ледокол, проталкивалась наша лодочка между маленькими льдинками, плававшими на поверхности озер. Временами я забывал, что это не глубокие полыньи, а озера и что под ними еще три метра льда. Отъехав на довольно большое расстояние, я решил вернуться обратно: на воде, как известно, не остается никаких следов и в тумане можно легко заблудиться.
Петр Петрович добыл из океана пробу планктона, долго исследовал ее в лаборатории, а потом тоже отправился на байдарке в плавание по «морю», образовавшемуся на нашей льдине.
Если бы нас захотели снять сейчас отсюда самолетами, ничего бы не вышло: нет даже стометровой площадки для посадки, а глубина надледной воды такая, что всюду можно свободно плавать даже на килевой лодке.
Перед сном Теодорыч включил музыку на репродуктор.
27 июля
Женя занялся точными магнитными определениями. Так как при этой работе нужно одновременно сверять показания двух приборов, на помощь Жене пришел Теодорыч. Женя проработал весь день.
Петр Петрович опять хлопотал у своей лебедки: укреплял ее, закладывал досками.