Сегодня Петрович опять работает всю ночь. Дрейф почти приостановился, и Ширшов хочет использовать удобное время для промера глубины. К утру груз дойдет до дна, и мы все начнем его выбирать.
27 октября
Петрович разбудил меня словами:
— Глубина океана под нами — три тысячи двести пятьдесят семь метров.
Потом он озабоченно взглянул на меня и заметил:
— Ты здорово осунулся…
Головная боль так меня замучила, что я не нахожу себе места. Пришлось опять принимать порошок пирамидона и забраться на койку.
К вечеру мне стало немного легче. Дочитывал «Американскую трагедию» Теодора Драйзера.
В «Последних известиях по радио» сообщили, что копия нашей жилой палатки пользуется большим вниманием посетителей Международной выставки в Париже.
Погода сегодня совсем летняя, слабый ветер; в палатке опять потекло по стенам. Мы все же ждем, чтобы ветер подул сильнее, так как для нас на острове Рудольфа лежит много поздравительных телеграмм, а аккумуляторы еле дышат; Эрнст боится лишним словом обменяться с радистами острова Рудольфа, бережет остатки энергии для передачи метеорологических сводок.
У нас беда: Женя простудился. Петрович вооружился трубкой, начал его выслушивать: нет ли признаков плеврита или воспаления легких. Выслушивал так долго, что мне даже надоело смотреть: хотелось скорее узнать авторитетное мнение нашего доктора… Но он, сохраняя молчание и строгий вид, развел горчицу в миске, намазал на тряпку (так много, что нам хватило бы на полгода в качестве приправы к ветчине!) и положил Жене на бок. Потом мы укутали больного всеми шерстяными вещами, которые имелись у нас под руками: носками, свитерами, шлемами, рукавицами, шарфами.
Через два часа Петрович спросил больного:
— Не щиплет?
— Ничего не понимаю, что ты говоришь? — ответил Женя, закутанный с головы до ног.
Мы с Эрнстом посоветовали Федорову пролежать с горчичником до утра, чтобы его как следует прогрело.
Петровичу тяжело достается его гидрологическая работа. Прежде чем сделать станцию, он разрывает снег у лунки; потом берет длинную алюминиевую трубу и в течение пяти-шести часов отбивает у нижних краев лунки новый, молодой лед, выбирает его лопатой и отбрасывает в сторону. Затем пешней прочищает верхнюю кромку, на которой тоже постоянно нарастает изрядное количество молодого льда.
Теперь Петровичу все время необходима горячая вода. Как только батометр выходит на поверхность, мороз сразу прихватывает его краник. Приходится при спуске и подъеме поливать зажимы кипятком: без этого не наденешь батометра на тросик; понятно, что работа протекает очень медленно.
В жилой палатке тесно. Пробы воды, разлитые в пузырьки, быстро замерзают. У Петровича имеется для них ящик, обложенный шкурами. Но этого мало. Чтобы предохранить пробы от мороза, он наливает кипяток в резиновый медицинский пузырь и кладет его на склянки с пробами воды, взятыми на гидрологических станциях.
Еще больше хлопот приносит промер дна. Главное внимание Петровича обращено на тормоз, который дает знать, когда груз достигнет дна. Ширшову приходится старательно промывать механические части керосином и бензином.
Несмотря на эти трудности, мне ни разу не довелось выслушивать какие-нибудь жалобы Петровича. Он работает спокойно, уверенно, не жалея сил. Женя и Теодорыч не отстают от него. Каждый не только выполняет свое дело, но еще старается чем может помочь товарищам.
Мне выпало счастье работать в дружном, замечательном коллективе. Старые полярники понимают, какое это имеет огромное значение. Сколько прекрасных намерений рушилось в разных экспедициях из-за склок и взаимного недоверия… У нас этого не было и не будет!
28 октября
Женя еще плохо себя чувствует, и мы не пускаем его на улицу. Петрович изменил метод лечения и начал ставить ему банки. Они настолько велики, что удалось поставить только три банки, а на четвертую у худощавого Жени кожи не хватило… Весь день он находился на лазаретном положении. Но наш больной не захотел зря терять времени и, лежа на койке, обрабатывал материалы гравитационных наблюдений.
Слушали по радио, как вся страна выдвигает кандидатов в депутаты Верховного Совета СССР.
По радиотелефону с острова Рудольфа М. И. Шевелев рассказал нам, как будут проходить выборы. Мы не в курсе дела насчет нашего участия в избирательной кампании: куда мы прикреплены, как будем выбирать своих депутатов?
Редакция «Вечерней Москвы» прислала нам радиограмму с просьбой написать и передать статью для подготовляемой страницы «Рассказы счастливых людей». Да, редакция не ошиблась: мы действительно счастливейшие люди.