Младшие невестки побежали за вином, и скоро чаши были наполнены. Все выпили. Смочив пальцы в вине, матери увлажнили ими губы младенцев.
Вдруг лицо старика озарилось улыбкой, она была обращена в какой-то иной мир.
— …Я ухожу… ухожу без печали… без…
И Андреас умолк навсегда.
Все встали и опустили головы. Потом Иеремия перекрестился, и все последовали его примеру.
В комнате воцарилась тишина.
Иеремия долго убеждал братьев, что надо выполнить последнюю волю покойного, но наконец уступил: было решено похоронить Андреаса не на дне верхнего водоема, а на его берегу.
После полудня тело старика уложили в деревянный гроб, отнесли в гончарную мастерскую и поставили на станок, за которым он проработал более полувека. Когда по обе стороны станка зажгли длинные восковые свечи, Иеремия заметил Овнатана. Юноша сидел в дальнем углу мастерской и что-то лепил из глины. Отец подошел к нему.
— Ты что здесь делаешь, сынок?
— Это я для дедушки, — отвечал Овнатан.
Ничего не поняв, Иеремия молча обнял голову сына и поцеловал его.
На следующий день родные помогли Овнатану донести до печи огромный глиняный сундук. Никто из жителей долины и представления не имел о саркофагах, но все согласились, что будет лучше, если положить гроб в этот сундук. Стены сундука Овнатан украсил изображениями цветов и фруктов, растущих в долине.
Утром саркофаг достали из печи и положили в него гроб.
Старшая невестка, мать Овнатана, принесла кувшин с вином, корзину абрикосов и букет роз. Все это она опустила в саркофаг. Вино поставила у изголовья, абрикосы положила в ногах, а розы — на грудь старика.
Потом саркофаг с гробом опустили в глубокую могилу, вырытую над верхним водоемом.
Священник и дьячки запели «Со святыми упокой». Им подпевали родные и друзья покойного.
Через несколько дней Иеремия и его братья запрягли арбу, взяли кирки и поднялись на гору. Там они откололи от скалы огромную каменную глыбу с белыми и зелеными прожилками, привезли ее в город и отдали каменотесу, чтобы тот сделал из нее могильную плиту.
Все то время, пока мастер трудился над камнем, Овнатан сидел в дальнем углу гончарной и что-то лепил из глины.
Никто не замечал его. Все внимание многочисленной родни Андреаса было приковано к, каменотесу, с него не сводили глаз, следили за каждым ударом его молотка, А Овнатан все копался в углу.
Однажды к нему подошел Иеремия.
— Что ты тут делаешь? — спросил он.
— Посмотри сам. Как ты думаешь, на что это похоже?
Иеремия долго и внимательно разглядывал большой ком глины, который лежал перед Овнатаном, но так и не понял, что он собой изображал.
— Ни на что не похоже, сынок, — заключил он наконец.
Вскоре надгробная плита была готова. В одном ее углу, в том месте, где не было зеленых прожилок, каменотес решил начертать слова эпитафии. Другой угол он украсил орнаментом с изображениями кувшинчика с чаркой и виноградной грозди с листьями. Плите он придал вид выложенной из кирпича стены.
Иеремия и его братья долго думали о том, какую надпись надлежит сделать на плите. Проспорив всю ночь, они разошлись только с рассветом, так и не придя к согласию. Наконец братья решили позвать старейшего из учителей города и спросить у него совета.
Учитель пришел, выпил вина, съел вяленого мяса с приправой из острого красного перца, рассказал, где и когда встретил он впервые блаженной памяти достойного Андреаса, о чем с ним говорили, и даже с точностью указал место, в котором находится сейчас душа старого гончара.
Когда учитель заговорил о душе Андреаса, все встали и перекрестились.
— Какую надпись сделать нам на могильной плите? — наконец решился спросить учителя Иеремия.
Учитель поднес палец к виску, помолчал с минуту — так он делал каждый раз, когда о чем-нибудь думал, — и сказал:
Здесь покоится
первый гончар страны Андреас,
раб Иисуса Христа,
сын Давида и Мариам.
Присутствующие снова встали и перекрестились.
В этот миг со скрипом распахнулась тяжелая входная дверь. Это свежий ветер пронесся по долине между деревьями и виноградными лозами и зашелестел в высокой, почти в рост человека, траве.
Каменотес целый день высекал надпись.
В следующее воскресенье, отслужив в церкви обедню за упокой души Андреаса, родные отнесли плиту на могилу старика.
— А где Овнатан? — спросил Иеремия у жены, не найдя его среди присутствующих.
— В гончарной…
— Что он там делает?
Она пожала плечами.
Вернувшись домой, Иеремия заглянул в мастерскую. Овнатан сидел там, облокотившись на станок, устало склонив голову: последние дни он почти не спал. Иеремия подошел к сыну, чтобы упрекнуть юношу за то, что он, любимый внук Андреаса, не присутствовал при установлении надгробья на его могиле. Но тут он увидел на станке глиняное изваяние и застыл от удивления.