То были минуты предельного остервенения, яростного боевого порыва и бескомпромиссной борьбы не на жизнь, а на смерть, накал которых невозможно передать словами. Единственным их немым свидетелем был старый бук, немало повидавший на своем веку.
Наш «танец» вокруг бука не мог продолжаться бесконечно. В какой-то момент мы столкнулись грудь с грудью и на мгновение застыли друг против друга. Не знаю, произошло ли это на самом деле или это лишь плод моего воображения, но глаза фашиста мне запомнились маленькими и злыми, как у змеи. Дальнейшее происходило с молниеносной быстротой. Левой рукой я ухватился за дуло почти упершегося мне в грудь автомата фашиста и дернул ею вверх, а правой тем временем обрушил на его голову приклад своего автомата. Мой противник рухнул как подкошенный, успев все же нажать на курок. Однако выпущенная им очередь пронзила не мое сердце, а лишь ладонь левой руки. Хлынула кровь, жгучая боль обожгла меня, но я по-прежнему продолжал стискивать дуло вражеского автомата…
В этой книге рассказано о нескольких случаях проявления смелости. Так в чем же ее истоки? Кто и когда ее проявляет? Есть ли рецепт, с помощью которого мы все могли бы стать храбрецами?
Сущность подвига, храбрость, самоотверженность, героизм испокон веков привлекали внимание людей. Этими проблемами занимались видные мыслители прошлого. Интересуют они и современных философов, психологов, ученых других специальностей…
Героические поступки возможны лишь тогда, когда воин сознает значимость дела, ради которого идет на риск, когда в единое целое слиты его воля, отвага, умение, опыт и боевое мастерство… Вся учебно-воспитательная работа в армии нацелена на формирование и закаливание характеров молодых воинов, начатые в семье и школе. Солдатская служба способствует их морально-политическому становлению, формирует их мировоззрение и коммунистическую нравственность, воспитывает из них подлинных патриотов и отважных защитников родины. И те испытания, которые выпадают воинам в боевой обстановке или в мирное время, и служат мерилом их отваги, верности, мастерства и мужества.
ЭТО И ЕСТЬ ЛЮБОВЬ
Счастлив тот, кто может показать раны, полученные в боях за отечество.
Несколько причин привели меня к заслуженному артисту республики Николе Дадову в связи с интересующей меня темой о риске и героизме: с одной стороны, мужественные роли, сыгранные им в театре и кино, с другой — то, что, будучи солдатом, он сам оказался в центре вооруженного восстания 9 сентября 1944 года, а после победы революции участвовал в боях с немецкими фашистами.
Родился он в семье потомственных огородников. Когда пришло время, его призвали в армию и направили в танковый батальон в Софии.
Первый день солдатской службы смутил и ошеломил юношу. Машин, подобных тем, что стояли на казарменном плацу, ему никогда прежде не доводилось видеть.
В армии у Николы очень скоро появилось много хороших, верных приятелей, среди которых были Георгий Младенов, ныне генерал внутренних войск, и Йордан Стаменов, ныне пекарь в Софии.
В начале 1944 года танковая бригада, в которой служил Никола Дадов, располагалась у села Вакарел, неподалеку от Софии. Большая часть военнослужащих стояла на позициях Отечественного фронта, поддерживала БРП — партию болгарских коммунистов. По плану главного штаба народно-освободительной повстанческой армии бригада должна была принять участие в решительном штурме последнего оплота монархо-фашистской власти.
В ночь на 9 сентября четвертая танковая рота под командованием капитана Цено Ненова, в которой Никола Дадов был командиром танка, ждала приказа на штурм. И приказ этот поступил. Рота быстро вошла в столицу и заняла позиции перед царским дворцом. Орудия были нацелены на здание военного министерства, где отсиживалось последнее буржуазное правительство.
— На сегодняшней площади 9 Сентября озарили нас первые лучи свободы, — подводит итог событиям той ночи Никола Дадов.
Собеседник мой чрезвычайно скуп на слова. Несмотря на все мои попытки, мне не удалось узнать у него волнующих подробностей тех событий. Потому я обращусь к книге мемуаров видной деятельницы Болгарской коммунистической партии Цолы Драгойчевой «По велению долга». Вот что она пишет: