Существо прыгнуло, а мужчина нажал на спусковой крючок своего автомата, пытаясь попасть в нападающего, но…
Рефлексы рефлексами, но искусству убивать необходимо учиться, впрочем, как и умению защищаться. Неподготовленному человеку очень сложно справиться с нападающим на него хищником, и, как правило, не слушается и отказывает в руках любое оружие. Так и здесь.
Сергей не понял, что произошло. С грохотом выстреливаемой очереди, автомат вырвало из рук, не привыкшего к этому мужчины, больно ударило в плечо и отбросило назад, за пределы видимости. Сергей никак не ожидал такого поведения автомата, поэтому, отступив и споткнувшись о камень, рухнул спиной на асфальт. Но медлить было нельзя — где-то рядом должно быть нападающее существо. Не обращая внимания на ноющие от боли плечо и поясницу, он перекатился на живот и поднялся на коленки, осматриваясь.
Существо промахнулось. Оно пролетело над Сергеем и упало метрах в трех сзади, прокатившись по земле еще пару метров. Но надо отдать ему должное. Очухалось оно быстро. Несколько секунд, и оно уже смотрит на мужчину, отводя свои длинны острые уши назад, и скаля пасть. И снова клекот, как сигнал к нападению…
Взгляд Сергея метнулся к автомату — не достать, существо уже начало свое движение. Нож? Он уже потянулся к большому армейскому ножу, висевшему на поясе, когда тварь в одном длинном прыжке настигла его. И снова щупальца страха начали сковывать движения, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Одним движением, сам не поняв как, он ухитрился схватить существо за горло. Вместе они покатились по неровной, истерзанной трещинами и растениями поверхности дороги. Кто кого. Существо нового мира, сильное, приспособленное, с пастью, полной острых зубов, или человек, просидевший двадцать лет в бункере и никогда, не то чтобы не убивавший, но и не знавший, что такое обычная драка?
Как ни странно, но человек победил. Мужчина тяжело поднялся, дрожащими руками вытер о теплую шкуру обезьяноподобной твари нож и, подобрав автомат, двинул обратно к дому. На сегодня, казалось, весь лимит не шуточных ощущений для одного человека был исчерпан. Да и тело явно с ним соглашалось. А сердце билось в груди, готовое выпрыгнуть.
Двадцать метров вниз по винтовой лестнице дались с огромным трудом. От избытка адреналина, выплеснутого в кровь во время схватки, тело стало каким-то ватным и непослушным. А вокруг все плыло, словно стены были из пластилина и таяли сейчас прямо на глазах. Когда Сергей задраил герметичную дверь, то прислонился к ней спиной и сполз вниз, стянув с себя противогаз и проведя рукой по лицу, стирая обильный пот, выступивший на нем.
Почему он думал, что после стольких лет жизни под землей, он вот так вот просто возьмет и выйдет на поверхность? Почему он думал, что прогулка эта будет легкой? Почему он вообще решил, что ничего живого там уже не осталось? Действительность свалилась ужасающей тяжестью на его, не привыкшие к этому, плечи. Ни автомат, ни все эти примочки, типа химзащиты и противогаза не могли уберечь его от шока, что он только что испытал. Права была Виктория Юрьевна (его няня), когда говорила: «Жизнь не может прерваться, сынок. Так или иначе, она найдет путь, который выведет ее на новый виток. Путь, возможно, для нашего с тобой разума непонятный и даже страшный, но она непременно найдет его. И жизнь эта вряд ли когда-нибудь прекратиться… Только мы с тобой уже будем для нее чужими!»
Так и стало.
Виктория Юрьевна. Няня. Нет, больше. Больше даже, чем мать, которую она заменяла и тогда, и, непосредственно для него, в которую она превратилась уже после катастрофы. Как он был ей благодарен! И как он горевал, когда она года четыре назад уступила новому миру, и ушла в другой… И четыре года одиночества, неясной и тягучей тоски по всему, что когда-то было, хотя он и знал-то это из своих детских воспоминаний, да из рассказов старой женщины. Пока гермодверь автоматически в заданную когда-то отцом дату не разблокировалась.
И он поддался ее такому странному и безмолвному «приглашению».
Вдруг, он резко сжал губы. Потом поднялся и, разгерметизировав, распахнул дверь. После чего вновь стал подниматься по двадцатиметровой винтовой лестнице. Как бы то ни было, он должен взглянуть на свой поселок. Увидеть, что стряслось с ним. Иначе он так и умрет в своем погребе-схроне, как мышь, как простая и заурядная серая мышь, и все, ради чего Виктория Юрьевна учила и воспитывала его все эти годы, станет бессмысленным… Ибо это не жизнь, и он не будет чувствовать себя человеком.