— Мстислав Евгеньевич, — обратился Шкуро к Азизову, — я призываю вас к порядку. Мы благодарны вам за критику, Игорь Игоревич, — вежливо повернулся он к Сашину. — Весьма вероятно, что выбор двигателя, который сделал Нестор Фокич, еще не экстремален, но…
— Вы сами выбирали двигатель, — бросил неумный Коряга.
«Доцент» не представлял, наверное, что при словах «Вы сами…» его желтая фотография отклеилась и упала с доски почета.
Волевой Главный словно бы не заметил этой реплики.
— Хотелось бы, Игорь Игоревич, чтоб все то, что вы сказали нам здесь так экзальтированно, в состоянии, так сказать, аффекта, было бы спокойно аргументировано. Я думаю, что все мы с удовольствием прочтем вашу обоснованную докладную с расчетами, с результата-мч опытной проверки ваших положений, с отзывами начальников отделов. Не исключаю я здесь и внешней экспертизы, Наконец такой объективный фактор, как голосование…
— Научно-технические вопросы голосованием не решаются! — лез на рожон Сашин.
Владимир Васильевич помолчал ровно столько, сколько было нужно, чтобы перевоплотиться в директора, с которым шутки плохи.
— Мстислав Евгеньевич, смотрел установку профессор Геворкян?
— Смотрел. У него нет возражений. А если что — он доведет ее своими силами на кафедре. Владимир Васильевич! Она в плане этого месяца! Последние дни! Мы физически не сможем заменить двигатель!
— И не наберем очков. Необходимых 0,2 %, — съязвил Нетотов.
Гнев директора был страшен.
— Мстислав Евгеньевич, — сказал он сурово, но неожиданно сдержанно. — Вы заняли беспринципную позицию. Я указываю вам на это пока устно. Пока я директор, компромиссов с совестью не будет!..
— Я предлагаю утвердить полностью удовлетворяющую заказчика ОПЫТНУЮ установку, — прозвучал голос железного директора.
— Кто за это предложение? Единогласно. Ах, вы воздержались, — заметил директор пассивность Нетото-ва. — Это дела не меняет. Поздравляю вас, Нестор Фокич.
— Я против! Категорически!! — истерически крикнул Сашин. — Это бессовестно! Вы можете сдать! У вас нет конкурентов, а голодная кафедра возьмет что угодно!..
— Заседание технического совета ЦКБ на этом закрываю. Желающие могут задержаться здесь. Посмотрим, что у нас получилось с пресловутым порошковым тормозом.
— Успокойтесь, возьмите себя в руки, — тихо сказал Сашину Линчевский и чувствуя, что сам Сашин демонстрацию провести не может, стал давать команды Егупычу.
Все прошло как нельзя лучше. Разительным выглядело сопоставление прежнего тормоза с новым. Словно самоубийца, старая установка сделала все возможное для своей дискредитации — наивно тарахтела, вал ее нервически менял обороты, стрелка измерителя скорости моталась как овечий хвост…
Воцарилось молчание.
Вообще-то добродушный, но озлобленный Сашиным Азизов смотрел на Владимира Васильевича жадно, ожидая чуда.
Маг мог.
Мстислав Евгеньевич вспомнил, наверное, сейчас неудобный чугунный тракторный домкрат, который Главный спроектировал с Корягой в его отделе. Конструктор ЦКБ Кирко предложил свой домкрат — легкий, изящный, который, несмотря на свою субтильность, как пушинку поднимал тяжкую махину. Директор забраковал конкурентный механизм и приготовился к длительной обороне против Кирко, эксплуатационников и Главка. Крепость не выдержала осады и Шкуро сам попал в положение зайца, прижатого в угол. И тут изворотливый «косой» сотворил очередное чудо. Он, к удивлению противоборствующих, предложил испытание опытных домкратов «в полевых условиях». По методике Шкуро механизмы-соперники были положены на асфальт и по ним несколько раз проехал «Челябинец». Комиссия запротоколировала: домкрат Кирко был раздавлен всмятку, значит, никуда не годился*, домкрат Шкуро вывел из строя трактор, значит, был надежным. Потом все спустили на тормозах в другую проектную организацию. А что с Кирко? Трудно сказать. Он теперь в ЦКБ не работает.
— Игорь Борисович, — обратился Шкуро к своему заместителю по снабжению Вельдову. — Сможем ли мы бесперебойно получать магнитный порошок?
— Были затруднения уже на опытном образце, — задыхаясь от восторга, отвечал Вельдов.
— Мы не можем строить производственную программу на авантюристических началах. Вы хотите поставить ЦКБ на колени? — строго обратился директор к Линчевскому…