По паркету нервно ходил мужчина с гневным лицом.
— Сашин. Вы меня вызывали.
— Не вызывал! Просил зайти, если на то у вас будет время и желание, — недружелюбно бросил Рожнов. — Погодите. Остыну, — на полном серьезе добавил он. — Садитесь.
Он стал замедлять шаги, а потом сел за стол, уперев кулаки в скулы. Взгляд его был обращен к арке окна, в условную электрическую тьму городского вечера.
Сашин с любопытством следил за этой технологией самоукрощения.
— Отмяк. — Лицо завотделом стало добрым лицом уставшего человека, — Рожнов. Иван, — протянул он руку Сашину через стол. — Отца величали Яковом. А вы Игорь Игоревич. Про вас все знаю.
Он вынул черный пакет и положил его перед собой.
— И отсюда, — он показал на пакет, — и, главным образом, от товарища Макаркина, давшего всему этому ход. Правильный ход.
«Какой еще товарищ Макаркин?» — недоуменно спросил себя Сашин. — «Ах, Егупыч это!» — вспомнил он.
— В ЦКБ хорошо поработала комиссия нашего райкома с представителями вашего Главка, с вашим парткомом, — продолжал Рожнов. — Так что у меня к вам никаких вопросов.
Он с удовольствием разглядывал Сашина.
— Тогда, Иван Яковлевич, зачем…
— Если честно — хотел посмотреть на вас, потолковать с вами. Случай в некотором роде исключительный. Так каков же он, думаю, «Александр Матросов»? Зайти, думаю? Будет поначалу недоумение, забавный перепуг, может быть. Так что извините за вызов, как изволили выразиться.
— Недоумения, испуга не было бы. Был бы чай.
— Простите, — смутился Рожнов. — Сейчас поздно. Не могу.
— Что вы, что вы… — в свою очередь смутился Сашин. «Черт меня подери! Нет у меня этого… Такта». -Если по делу: чем все кончилось? В ЦКБ? Получилось все правильно?
— Не надо думать, что все сделал вот этот…
Рожнов показал на черный пакет.
— Он стал третьим звонком. Фактов стало больше, наше убеждение укрепилось. В этом деле закоперщиком был ваш новый секретарь. Не без «помощи» Шку-ро сердечник оказался в больнице.
— Шкуро много хлопотал, чтоб Андрея Леонидовича поместили в Кардиологический институт, — заметил справедливый Сашин.
— О, да. Фарисей и мастер показухи не уставал мне звонить о каждом своем шаге в этом случае. Но он больше мешал своей назойливой услужливостью — с таким заболеванием кладут немедленно. Без всякой табели о рангах. Так вот, мы уже обращались в ваш Главк до этого…
Рожнов опять показал на пакет, не называя его.
«Не от брезгливости ли это к анонимкам?» — подумал Сашин. — «Но ведь я подписал? Нет, он все знает».
— …с предложением укрепить руководство ЦКБ. И вот Шкуро откликнулся. По-своему.
— Неужели он подал заявление?! — изумился Сашин.
— Он с треском снял своего главного инженера.
— Саню?! Наконец-то! Но это ничего не меняет…
— Вот именно.
— Пишет вам? Саня?
— Не то слово. Измучил. «В дополнение к письму за номером…», «При оставлении без последствий сочту необходимым обратиться в руководящие органы нашей партии…», «Вторично обращаюсь…» — зачитывал Рожнов из вороха бумаги, вынутого из стола.
«Поливает грязью благодетеля?» — хотел спросить Сашин, но передумал — ясно, что поливает.
— Все получилось правильно? — снова спросил он.
— Я не знаю ВСЕ ли правильно получилось. Иногда бывает проще знать глобальную правду, чем правду частностей. В итоге вроде бы все неплохо. Мы стали чище. Чище станет теперь атмосфера в ЦКБ, а это необходимый залог… Ну и так далее. «Что бог не делает — все к лучшему» — вот оптимистическая формула моей бабки. Я эту доктрину, впрочем, во всем объеме принять не могу — жизненный опыт призывает к осторожности. Вообще… Мы одни с вами?
Рожнов шутейно оглянулся назад.
— Мудрость пословиц и поговорок, по поводу которых собиратели фольклора не устают сюсюкать, часто «сумнительна». Мне кажется, что сочинял их некий лукавый дед-оппортунист, некто вроде шолоховского Щу-каря, которому занятый народ и препоручил это абстрактное дело. Лежит дед, задравши лапти, и постулирует: «Поспешишь — людей насмешишь». Порицает спорых. И тут же угождает тем, кто поспешает: «Ранняя птичка носок подчищает, а поздняя птичка глаза продирает».
— Да, — продолжал Рожнов. — Плохо, правда, у нас то, что все это прорвалось каким-то нарывом, стрессом. Тяжелые, но благополучные роды. Впрочем, когда роды, всегда крик.
Он замолчал, но Сашин словно бы видел те весы, на чаши которых задумчивый Рожнов ставил свои «за» и «против».