— Гефсиманский сад — это где же?
— В Иерусалиме. Налево.
— «Положение на Ближнем Востоке?»
— Можно еще точнее: за речкою Кедрон.
— «За круглым столом?»
— Вот теперь определились.
— Я про обозревателей. По радио.
— Запутали. Не пойму!
— Чего ж тут непонятного? Обозреватели за круглим столом, в Иерусалиме бузина, на Ближнем Востоке дядька.
— Да Гефсимановский-то этот, городской сад, что ли?
— Мм-м… Гефсиманский парк культуры и отдыха.
— Я вот знаю, гриб пьют. А бузина зачем?
— Пилат-то этот, вон, в сакле жил. Это квартира такая?
— Однокомнатная. Санузел совмещен с природой.
— А карандашик у вас можно попросить?
— Это в смысле обмена?
— А я каждый вечер телевизором увлекаюсь. Вче-рась… Вот забыла, что показывали, помню — в ролях исполнители действующих лиц были.
— А ну, включи — теле-еле! Чего там?
— Стрельба крепчает. Художественный фильм.
— Вот вы при медалях пришли и полная. Под величайшим секретом вопрос.
— Можно. Я разведенная.
— Вот говорят Понтий Пилат. Композитор это или еще кто?
— Международник, по-моему. Скучный вы,
— А мой Гена веселый. Приходит вчерась на кухню, смеется. Я, говорит, мама, радиоприемник пожог. Вместо 127 на 220. Ой, потешный.
— С юмором, значит.
— …я в этом отношении философ.
— Вот вы говорите — философ. А документы на философа есть?
— Пьяный человек любит показывать документы. А вот спрашивать — простите, не наблюдал. Ха-ха-ха!
— Я, извиняюсь, без смеху.
— Да что вы, товарищ?!..
— Ой-и… Надежда, слышь, тут документы спрашивают! Не взяла я, дура, как есть…
— А я завсегда при их. Как это — в гости и без документов? Кто здесь есть товарищ проверяющий? Пожалуйста… От те на! Всех как ветром сдуло!!!
Сценарий для телевидения
— Достоверность и занимательность, — сказали мне на телевидении.
— Будет строгий отбор фактов и острый сюжет, — ответил я и через день положил на редакторский стол
Либретто музыкальной телепередачи
Догорают облака в расплаве заката. Клохчут чайки, пикируют, режут воду белым крылом…
Ялта. Галинников сидит у окна с видом на Каспийское море. Вдруг замечает, что он без сапог. «Оставил у Елены», соображает он и задремывает.
Комната Елены. В дверь стучат. Елена мечется: куда бы спрятать сапоги композитора? Дверь вспухает от ударов. Елена ставит сапоги на стол и накрывает салфеткой. Заслоняет их телом, как боярыня Тараканова.
В проеме двери появляется элегантный, как мистер Икс, муж Елены. Манерочки, интеллигентен, как директор косметического кабинета, дисциплинирован, сработался с коллективом, склочник. Подходит к столу, и, не снимая цилиндра, сходу, выпивает рюмку Московской водки. Елена замирает. Муж загадочно смотрит на Елену, закусывая рыбой с неприличным названием — хек. Сидя за столом, в ослеплении ревности, не видит стоящие перед ним сапоги. Встает, гипнотически глядит на Елену и из-за спины снимает салфетку с сапог. Ужас в глазах Елены. Муж вытирает чувственные губы, машинально кладет салфетку обратно. Вздох облегчения вырывается из грудей Елены. С мрачной решимостью муи подходит к Елене и обнимает ее неестественно тонкую талию. Вдруг выхватывает из кармана веревку и привязывает Елену к холодильнику. «Шизофреник!» — хочет крикнуть Елена, но немеет ее язык…
Ломберный стол, на нем подсвечник с тремя горящими свечами, дуэльный пистолет, и колода карт, которая решит судьбу Елены. С одной стороны муж, с другой — Елена и холодильник. Нервные мужские руки медленно тасуют колоду. Волосатые пальцы вытаскивают туза пик. Туз на обоях. Из дальнего угла комнаты в карту целится муж. Выстрел. Бубновый туз пробит в середине. Бьется в веревках беременная Елена. Муж наставляет ей в лоб пистолет, стреляет и промахивается. Досада на гладковыбритом интеллигентном лице мужа. Горит пистолетный пыж в его густой бороде. Муж бегает по комнате, непроизвольно поджигая предметы быта…
Вид с улицы. Валит дым. В распахнутом окне Елена с холодильником на спине молит о помощи. Галинников карабкается к ней по водосточной трубе. У самого окна труба обрывается, но Василий Степанович Галинников — наш выдающийся русский композитор — не теряется и успевает схватиться за карниз. Елена скрывается в бушующем пламени. Василий Степанович бросается в окно. Вылезает и ставит на карниз сапоги. Скрывается вновь и появляется с Еленой на руках. С сапогами и Еленой добирается до пожарной лестницы. Вот он уже на самом верху. Роды Елены на карнизе небоскреба. Языки пламени лижут босые ноги Галинникова. Малютка молит о спасении. Кошмар!