Сначала мы поехали в Варшаву, куда были доставлены с фронта все подобранные аппараты и их части, из которых был выпущен ядовитый газ. В поезде принца, кроме меня, находился проф. химии Инженерной Академии А. И. Горбов и биолог из Экспериментального Института Людоговский. Едва только мы выехали из Петрограда, как принц начал нас ежечасно собирать для обсуждения разных химических вопросов. Принц был так ко мне любезен, что пригласил меня обедать за свой стол в вагоне-ресторане19), благодаря чему мне удалось ближе познакомиться с этим интересным человеком.
Мы прибыли в Варшаву рано утром и на вокзале были встречены Варшавским ген.-губ. Стремоуховым, ген. Н. А. Даниловым (начальник снабжения Западного фронта), санитарным инспектором Северо-Западного фронта, доктором медицины Гюбенетом и уполномоченным Красного Креста А. И. Гучковым. Принц Ольденбургский, выйдя из вагона и небрежно поздоровавшись с собравшимися на перроне, начал ругать доктора Гюбенета за его нераспорядительность по раздаче противо-газовых повязок на фронте и немедленно отчислил его в запас армии, приказав передать его обязанности А. И. Гучкову.
Мне пришлось в первый раз слышать подобную ругань из уст лица, принадлежавшего к царской фамилии. Но в душе я сознавал, что принц был прав. Как только дошли до него слухи, что на французском фронте немцы начали применять ядовитые газы, принц немедленно приказал заготовить особые повязки на рот, которые были пропитаны серноватисто-натровой солью (антихлор) и могли до некоторой степени предотвратить отравление хлором. Оказалось, что эти повязки находились в лазарете корпуса, занимавшего позиции на реке Равке, под Варшавой, но не были розданы войскам.
В Варшаве мы пробыли почти два дня и все время посвятили обследованию обстоятельств, при которых была произведена газовая атака, осмотрели раненных в Уяздовском госпитале, и вместе с профессорами химии Варшавских Высших учебных заведений обменялись мнениями относительно тех мер, которые надо немедленно принять, чтобы парализовать в будущем действие ядовитых газов. Из Варшавы мы отправились в ставку Верховного Главнокомандующего1, вел. кн. Николая Николаевича, которая находилась в лесу около станции Барановичи. Несмотря на поздний час нашего прибытия, великий князь немедленно нас принял и в присутствии его начальника штаба, ген. Янушкевича (моего товарища по Артил. Училищу), я сделал подробный доклад нашего обследования условий газовой атаки. Я в первый раз видел вел. кн. Николая Николаевича, и меня поразил его высокий рост, который казался еще большим в вагоне, в котором он жил. Мать великого князя была из рода Ольденбургских, так что он приходился племянником принцу А. П. Ольденбургскому и был с последним в хороших отношениях. Он поблагодарил принца, что тот заехал к нему и привез с собою химиков, которые осветили ему весь вопрос. Я доложил, что немцами на Равке был выпущен газ, — хлор, — из баллонов, в которых он находился под давлением в жидком состоянии, и что у нас можно также изготовить подобное количество жидкого хлора на заводах Любимов и Сольвей и на заводе «Электрон» в Славянске, причем доставка на фронт первых баллонов с хлором может быть осуществлена не ранее 4-5 месяцев.
Было отдано приказание немедленно приступить к заготовке удушающих средств, и наша комиссия пригласила для этой цели проф. Артиллерийской Академии Солонину и инж.техн. А. Е. Маковецкого, преподавателя Технологического Института, которые и были немедленно командированы на хлорные заводы в Славянск к Любимову, Сольвей и Ко. для установки сжижения хлора, причем было указано, что это сжижение лучше всего производить по способу Баденской Анилиновой и Содовой фабрики.
Первоначально ведение дела газовой и противогазовой борьбы Высочайше было поручено Верховному Начальнику по Санитарной и Эвакуационной части, но в скором времени последовало распоряжение о передаче этого дела непосредственно военному министру; в ведении Верховного Начальника Санитарной части остались только противогазы, которые и ранее изготовлялись под его руководством. Ближайшее руководство изготовлением удушающих средств предполагалось поручить нашей комиссии, но, ввиду обилия работы, уже лежавшей на ней, решено было образовать особую комиссию по изготовлению удушающих средств под председательством И. А. Крылова, помощника начальника Научно-Технической Лаборатории военного ведомства.
Эта Комиссия У. С. (удушающие средства) начала свою деятельность в июле 1915 года и проявила большую энергию. Новый род борьбы, каким являлись ядовитые удушливые газы и жидкости, требовал, помимо теоретической разработки проблем и массовой заготовки разнообразных химических продуктов, еще громадной работы в области обучения войск пользованию новым оружием и требовал создания специальных команд с большим количеством специального технического имущества. Чрезвычайно напряженная работа, выполненная в этой области сначала комиссией У. С., а потом Химическим Комитетом, будет описана в другом месте, а здесь я укажу только на те мероприятия, которые так или иначе касались развития отечественной химической промышленности и развития производительных сил страны в этом направлении.
Как только молва о применении удушающих веществ на фронте дошла до Петрограда, тотчас же стали обнаруживаться изобретатели, которые хотели на этом деле сделать свою карьеру, а, главное, заработать хорошие деньги. Нет возможности вспомнить теперь все разнообразные предложения, которые я начал получать по приезде в Петроград, но не могу не упомянуть об одном изобретателе, г. Братолюбове, который по рекомендации члена Артиллерийского Комитета ген. Дурляхера, на дочери которого он был женат, явился ко мне в комиссию с очень важным предложением. Он прибыл ко мне вместе с своей супругой, которая принесла с собою рекомендательное письмо от ее отца, а сам он держал палец в стакане с каким-то целебным раствором; он объяснил, что его вещество так энергично, что его пары вызвали воспаление кожи пальца. Мне не трудно было догадаться, что это вещество было фтористым водородом и особого значения это предложение не представляло. При первом же моем знакомстве с г. Братолюбовым мне стало ясно, что я имею дело с авантюристом и что с ним надо быть очень осторожным.
Впоследствии он предлагал особые воспламеняющиеся жидкости, и мне пришлось командировать своих инженеров на его хутор или дачу, на станцию Варшавской дороги «Белые Струги», где были произведены опыты с этой жидкостью. Опыты дали отрицательные результаты. Но Братолюбов, видя, что со мной пива не сваришь, втерся в доверие вел. кн. Михаила Александровича (брата Государя), наговорил ему про удивительные свойства его воспламеняющейся жидкости и сказал, что ему потребуется 30 миллионов рублей, чтобы осуществить снабжение армии аппаратами-огнеметами; величину этой суммы он объяснял тем, что придется делать затраты в Америке. Великий князь доложил Государю, который согласился с целесообразностью предложения и вместо того, чтобы направить его в Особое Совещание по Обороне для детального обсуждения, великий князь сделал на докладе Братолюбова пометку, что проект заслуживает внимания. Этого было достаточно для Братолюбова, чтобы в одном из банков получить аванс в 2 милл. рублей. Когда помощник военного министра ген. Лукомский обнаружил незаконный ход дела, он запросил мое мнение и принял надлежащие меры. Великому князю пришлось принести извинение за свое легкомыслие, а Братолюбов, получив деньги, скрылся с горизонта, довольный произведенной им аферой.
В июне 1915 года, когда благодаря особому настоянию председателя Госуд. Думы М. Родзянко, проявленному в личных докладах, как Государю, так и Верховному Главнокомандующему вел. кн. Николаю Николаевичу, был уволен Сухомлинов, а также и другие министры (Горемыкин, Н. Маклаков, Саблер) и было учреждено Особое Совещание, то было решено расформировать Особую Распорядит. Комиссию по артиллерийскому заготовлению, возглавляемую В. К. Сергеем Михайловичем. Но Сергей Михайлович не долго оставался без дела: после того, как царь принял командование армиями, Сергей Михайлович организовал в ставке, в Могилеве, особое управление при инспекторе артиллерии, «Упарт», о котором я буду говорить позднее.