Через несколько дней начались лекции, и учебная жизнь потекла обычным порядком. Сначала я дам общую характеристику профессоров и состояние учебного дела в Академии, а потом более подробно сообщу о преподавании химии и химической технологии.
Михайловская Артиллерийская Академия должна была давать высшее техническое образование офицерам, которые должны были служить инженерами на казенных заводах, как то ружейных, патронных, трубочных, пороховых, взрывчатых и, кроме того, быть приемщиками всей материальной части артиллерии и других предметов, поставляемых в армию частными заводами. Кончившие Академию получали места в Артиллерийском Комитете Главного Артиллерийского Управления и должны были заниматься разработкой новой материальной части артиллерии и стрельбы из орудий и проверять деятельность всех казенных заводов. Окончившие Академию предназначались также и для педагогической деятельности, так как по своей подготовке по математике и артиллерии могли быть хорошими преподавателями по этим предметам в военных училищах и корпусах. Наконец, офицеры, любившие строевую службу, могли выходить обратно в артиллерийские части и там приносить большую пользу по проведению в жизнь всех новых усовершенствований в артиллерии.
Таким образом, питомцам Академии предстояла в будушем самая разнообразная деятельность. Это было хорошо, но многопредметность и громадные курсы, которые приходилось усваивать в Академии, делали ее прохождение очень трудными. Надо сказать, что Артиллерийская Академия по сравнению с другими военными Академиями (Генерального штаба, Инженерной и Юридической) давала гораздо менее преимуществ по службе. Окончившие Академию не получали никакого особого звания, напр., инженера (впоследствии, — во время революции, — это звание было дано), — и не имели никаких преимуществ по продвижению в воинских чинах. Можно определенно сказать, что в Артиллерийскую Академию шли люди не за карьерой, понимая это слово в худшем смысле, а за знаниями и из за интереса к тем предметам, которые там преподавались. Весь штат слушателей на 3-х курсах академии состоял из 60-ти человек; кроме того в ней были несколько вольно-слушателей: офицеры флота и офицеры болгарской и сербской службы.
Система преподавания, по моему мнению, была очень удачной. Лекции читались в продолжении 2—3 месяцев, а затем начинались репетиции или экзамены. Во время чтения лекций выполнялись только практические занятия, проекты и работы в лабораториях. Эта система была схожа с системой преподавания, установленной в высших учебных заведениях Швеции, откуда она и была перенесена в нашу Академию бывшим инспектором классов, известным генералом Гадолиным. Посещение лекций было обязательным, а на репетициях и экзаменах необходимо было получить удовлетворительную отметку, в противном случае слушатель немедленно отчислялся в свою часть. Режим был строгий, но в общем правильный и отвечающий духу высшего военного учебного заведения. Отношения профессоров и преподавателей к слушателям Академии были очень гуманное, и я бы сказал даже заботливое.
Во главе Академии стоял в то время профессор артиллерии ген.-лейт. Николай Афанасьевич Демьяненков, малорос по происхождению, получивший звание профессора скорее за выслугу лет, чем за свои самостоятельные исследования в области артиллерии. Он не пользовался любовью офицеров, как начальник, и не был уважаем как профессор. Это был ловкий и хитрый человек, умевший приспособляться ко всякой обстановке и льстить, если видел в том пользу для себя. Достаточно сказать, что он преподавал артиллерию 22-м великим князьям, в том числе и Николаю 2-му, когда тот был наследником. Его главное достоинство заключалось в умении говорить речи перед собранием юнкеров Училища и офицеров Академии на злободневные темы и в царские праздники; ему бы следовало поднести титул Златоуста, так как он мог говорить на одну и ту же тему на различные манеры и лады. Зная, что военный министр Ванновский не очень долюбливал нашу Академию, Демьяненков в угоду ему не старался защищать ее интересы и не поддерживал на надлежащей высоте ее престиж в военном ведомстве.
Что касается важнейшего вопроса о составе профессоров и преподавателей Академии, то должно сказать, что в ней, как и в каждом учебном заведении, были выдающиеся педагоги, были средние и даже плохие. Научный престиж Артиллерийской Академии стоял очень высоко, и из нея вышли выдающиеся работники, как в артиллерии, так и на других поприщах деятельности, и надо отметить, что это обусловливалось нахождением среди ее педагогического персонала талантливых профессоров, известных не только в России, но и заграницей. Таковыми были Остроградский по математике, Вышнеградский по механике, Гадолин по механической технологии и кристаллографии, Маевский по баллистике, Чернов по металлургии и другие.
Я застал еще в Академии А. В. Гадолина и Маевского, но они читали курс уже последний год, так как достигли предельного возраста. Гадолин первым ввел у нас в артиллерии скрепление орудий посредством стальных колец, которые надевались на ствол орудия в горячем состоянии; при охлаждении, эти кольца сжимали стенки ствола и тем самым сильно повышали его сопротивляемость. Вследствие такой конструкции в канале орудия можно было развивать гораздо большие давления, чем в орудиях с обыкновенными стволами. Этот метод скрепления орудий кольцами нашел себе широкое применение в артиллерии других стран. За свои знаменитые исследования по кристаллографии он был избран ординарным академиком Петербургской Академии Наук. У нас он читал курс пороходелия (черного пороха) и механической технологии, но я уже не слыхал его лекций.
Имя Маевского было хорошо известно заграницей, и его исследования по внешней баллистике получили очень лестную оценку. Он был выбран членом корреспондентом Академии Наук. Фирма Круппа его пригласила для производств баллистических испытаний на их полигоне, — а она редко делала такие вещи с иностранцами. Маевский был моим профессором, но читал лекции уже последний год. Приемником его был
Н. А. Забудский, значительно уступавший ему в своих способностях. «
По математике и теоретической механике в Артиллерийской Академии в то время были профессорами Будаев, Рощин и Шифф; все они были знатоками своего предмета, и об них я сохранил очень хорошую память. Преподавателем по практической механике был Михаил Николаевич Барановской, который позднее получил звание профессора. Это был в высшей степени остроумный человек, великолепно читал лекции и приносил громадную пользу. Его курсы, великолепно написанные, выдержали несколько изданий и продолжали служить пособием даже после ухода его в отставку.
Что касается артиллерии, то ее преподавание в Академии в мое время не стояло на надлежащей высоте. Для того, чтобы доказать правоту этого моего суждения, я приведу краткие характеристики некоторых преподавателей.
Лекции по оружейному делу читал ген.-лейт. Чебышов, брат знаменитого математика, члена Академии Наук, Пафнутия Львовича Чебышова. Что он читал на лекциях, я не могу вспомнить: я его лекций не слушал, — как не слушали его и другие. Его курс был своего рода достопримечательностью: написанный не менее, чем за два десятилетия перед тем, еще до русско-турецкой войны 1877-78 годов, он носил на себе печать тех споров, которые велись в артиллерийском мире тех лет. Достаточно сказать, что в нем усиленно проводилась мысль о преимуществе железных заварных стволов перед стальными. К нашему времени этот спор был уже давно закончен; вся наша армия уже была перевооружена винтовками системы Бердана № 2 со стальными стволами. А мы, будущие активные работники по улучшению вооружения, должны были на экзаменах с серьезным видом повторять старую ерунду о преимуществах заварных стволов.
Начальник Академии, он же профессор артиллерии, Н. А. Демьяненков читал очень важный предмет: «Организация различных видов артиллерии и их приложения. Он приходил в класс, садился спиной к слушателям и рассказывал обо всем, что угодно, — только не о том предмете, о котором надо было говорить. Его потом заменил талантливый артиллерист фон дер Лауниц, но, к сожалению, на нашем курсе он прочитал только несколько лекций.
Во время моего пребывания в Академии читать по металлургии был приглашен известный своими работами по стали инженер технолог Дмитрий Константинович Чернов. Он долгое время был помощником начальника Обуховского Завода и там поставил производство стальных орудий на такую высоту, что обратил внимание сталелитейщиков всего мира. Этот замечательный русский самородок заслужил высокое признание как в России, так и заграницей, и оценка его научной деятельности была сделана многими его учениками (в особенности Н. Т. Беляевым) как при жизни, так и после его смерти.