В 1895 году Артиллерийскую Академию окончил поручик Николай Михайлович Виттюрф, который при црохождении курса обратил мое внимание своими химическими способностями. Еще до окончания им курса, по его просьбе, я хлопотал, чтобы устроить его преподавателем химии в Александровское Военное Училище в Москве. С этой целью, будучи в Москве, я явился к начальнику этого училища, ген. Левачеву. На счастье, начальник училища знал отца моего ученика и пообещал мне устроить это назначение. И действительно, по окончании курса Н. М. Витторф был прикомандирован к Александровскому Училищу для чтения лекций по химии. Но так как к этому времени обнаружилось с полной ясностью, что полк. Нечаев является совершенно неподходящим преподавателем и не в состоянии заведывать химической лабораторией, то у меня возникла мысль начать хлопоты о переводе Н. М. Витторфа из Александровского Училища в Константиновское Артиллерийское. Мои настойчивые хлопоты увенчались успехом, и очень скоро он был переведен в качестве репетитора (инструктора) в означенное училище; ему было поручено также заведывать химической лабораторией. Так как у него было довольно много свободного времени, то я предложил ему начать ученую работу в моей лаборатории и изучить присоединение бромистого водорода в уксуснокислом растворе к интересующему меня углеводороду, — изопрену.
Он был очень доволен и тотчас-же приступил к получению изопрена посредством сухой перегонки сырого паракаучука. Наше внимание было обращено только на легкие фракции, полученные при разложении пара-каучука, которых, к сожалению, получалось незначительное количество. Первую фракцию перегоняющуюся до 40 град, мы подвергли действию бромистого водорода в уксуснокислом растворе и получили смесь монои дибромида. При исследовании оказалось, что эта легкая фракция состоит из смеси двух углеводородов: одного олефина, — триметилэтилена, — и изопрена; последний, присоединяя две молекулы бромистого водорода, и дал дибромид, который по своим свойствам был схож с дибромидом, полученным мною из углеводорода диметилаллена. Последнее обстоятельство наводило на мысль, что изопрен, вероятно, имеет открытую цепь углеродных атомов, но это надо было доказать специальными опытами.
Ввиду невозможности Витторфу далее продолжать эту работу, изучение строения изопрена было отложено. Впоследствии я сам доказал строение изопрена и сделал его синтез; эти исследования я проделал в 1897 году в Мюнхене, в лаборатории проф. Адольфа Байера.
25 ноября 1895 года исполнялось 75-летие существования
Михайловского Артиллерийского Училища и Академии. Хотя праздновать подобные юбилеи высшим начальством и не разрешалось, тем не менее академическое начальство решило отметить этот день более торжественно по сравнению! с другими годами. Было приказано составить краткий исторический очерк развития этих заведений за последние 25 лет. Как известно, Училище и Академия в 1870 году особо торжественно праздновали 50-летие своего существования, причем было издано описание всех торжеств и тех достижений, которые были выполнены питомцами этих заведений. В составлении краткого очерка к 75-летию приняли участие многие преподаватели; по химии Г. А. Забудскому и мне было поручено составить описание произведенных работ в лаборатории и программ преподавания химии.
Праздник прошел при очень хорошем и дружном настроении артиллеристов-михайловцев, собравшихся со всех концов России. Государь Николай 2-й прислал поздравительную телеграмму, которая была прочитана начальником Академии, получившим по этому случаю звезду Александра Невскаго. На празднике в церкви и потом вечером на балу присутствовал генерал-фельдцехмейстер вел. кн. Михаил Николаевич и его сын-артиллерист, молодой поручик гвардейской конной артиллерии, Сергей Михайлович. В строю, среди юнкеров младшего класса, находился вел. кн. Андрей Владимирович (ему тогда было 16 лет), двоюродный брат Государя; он должен был пройти курс Артиллерийского Училища, потому что предназначался для службы в артиллерии.
Осенью этого года мы были свидетелями очень важного открытия, которому было суждено впоследствии играть большую роль. В аудитории физического кабинета Петербургского Университета преподаватель Минных классов морского ведомства А. С. Попов сделал сообщение о беспроволочном телеграфировании, и переполненная аудитория услыхала радиопередачу из другого здания Университета, — из химической лаборатории. Это открытие было сделано ранее опубликования работ Маркони; последний узнал о работах Попова и, несомненно, использовал для своих дальнейших знаменитых открытий первые опыты нашего соотечественника. Я присутствовал на этой знаменитой лекции А. С. Попова, который по своей скромности не был способен сделать рекламу своему важному открытию, но о котором не должна забывать Россия. Необходимо отметить, что Попов для своих исследований был сильно ограничен в средствах и находился в гораздо более неблагоприятных условиях по сравнению с иностранными учеными. К сожалению, Попов страдал пороком сердца и очень в скором времени, преждевременно скончался, будучи 45-46 лет от роду.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПЕРВАЯ ЗАГРАНИЧНАЯ КОМАНДИРОВКА
В начале 1896 года был возбужден вопрос о командировании одного из преподавателей Академии заграницу.
Артиллерийская Академия имела право командировать заграницу для усовершенствования в познаниях каждый год одного из своих преподавателей. В 1895 году никто не был командирован, потому что в 1894 году был перерасход на командировку в Америку на Чикагскую выставку (были командидированы полк. Гук и кап. Г. А. Забудский) и недостающие деньги были взяты из бюджета 1895 года. Поэтому в бюджет 1896 года были включены также оставшиеся неизрасходованными деньги от 1895 года, вследствие чего в распоряжении Академии была сумма денег, превышающая годичный кредит. Конференция Академии решила командировать в 1896 году заграницу меня. Но рассмотрев представленную мною программу работ заграницей, как по органической химии, так и по взрывчатым веществам, конференция решила просить военного министра о командировании меня на один год и четыре месяца (обычные командировки для молодых преподавателей давались только на один год).
Журнал заседания конференции был составлен очень толково, и в нем указывалось, что я, кроме усовершенствования в химических познаниях, должен буду ознакомиться со состоянием производства новых взрывчатых веществ и их применения для снаряжения снарядов. Зная характер военного министра Ванновского, все в Академии полагали, что я не получу такой длительной командировки, так как это вызывало расход. Каково же было общее удивление, когда очень скоро пришел благоприятный для меня ответ, и мне было предложено незамедлительно отправиться в командировку.
Тотчас же после решения конференции у меня возник вопрос, в какую немецкую лабораторию я должен ехать, чтобы продолжать экспериментально изучать органическую химию, в которой я хотел специализироваться. Я обратился за советом к А. Е. Фаворскому, и он предложил мне ехать в Мюнхен, к знаменитому органику А. фон Байеру, который наследовал лабораторию от Либиха. Я согласился, и А. Е. написал письмо Байеру, в котором просил его дать мне место в его знаменитой лаборатории; вместе с письмом была отправлена ему моя диссертация, которая была переведена на немецкий язык и напечатана в «Журнале практической химии». Мы с большим интересом ждали ответа от проф. Байера, так как знали, что в желающих попасть к нему в лабораторию не было недостатка. Ответ Байера пришел довольно скоро; он писал, что будет рад оставить место в его лаборатории для столь хорошо рекомендованного химика.
Получив такой ответ и узнав от других химиков, бывших заграницей, что Байер сам не берет себе ассистентов из заграничных химиков, а направляет их к другим профессорам, я решил сделать попытку получить тему для работы от самого Байера. Бывший преподаватель химии в Михайловском Артиллерийском Училище и Академии, строитель химической лаборатории Леон Николаевич Шишков, изучал химию в Германии, в Гейдельберге, у проф. Бунзена вместе с Адольфом Байером. Они были в очень дружеских отношениях, и я слышал, что Шишков дал очень полезный совет Байеру при исследовании последним мышьяковистых соединений. Хотя Леон Николаевич и мало меня знал, но я решил обратиться к нему за помощью. Л. Н. Шишков тотчас же ответил, что он охотно готов помочь мне, так как его очень интересует правильная постановка преподавания химии в Академии, и он все время по журналу Р. Ф.-Х. О. следит за работами нашей химической лаборатории. Одновременно с посылкой ответа мне, он написал очень хорошее письмо Байеру и просил его в память их дружбы и счастливого времени, когда они работали вместе у знаменитого немецкого химика взять под свое личное руководство молодого начинающего химика В. Ипатьева, уже преподавателя Академии, долженствующего впоследствии стать профессором химии. А. Байер незамедлительно ответил Шишкову очень любезным письмом и согласился взять меня своим ассистентом, подчеркнув при этом, что он это делает, как особое исключение, так как за последнее время он никого не берет в свою личную лабораторию для работы под его руководством; он это делает, потому что сохранил самое лучшее воспоминание о Л. Н. о проведенном с ним времени, когда они оба были молоды и так продуктивно работали в лаборатории Бунзена.