- Здравствуйте, хозяева. Гостей не ждете? Мы из обкома партии.
Вошедшие в комнату осмотрелись и, похоже, несколько растерялись:
- Да-а. Не очень-то у вас роскошно. Скажите, а нельзя ли у вас в доме быстренько навести блеск и красоту?
- А с чего это вдруг у вас интерес к нашей хатенке возник? поинтересовалась свекровь.
- Ну как же, Ксения Степановна, ведь это ваш сын - Александр Иванович Покрышкин - дважды Герой Советского Союза?
- Мой. Только он уже давно в героях-то ходит, а вы лишь сейчас приехали.
- Тут такое дело, - смущенно пояснил один из пришедших. - Наверное, слышали, что сегодня к нам в город прилетел из Москвы с целой свитой вице-президент США Джонсон?
- Конечно слышали и фотографию его с товарищем Сталиным видели.
- Ну так вот, этот самый Джонсон непременно хочет с вами познакомиться, в гости заехать. Александр Иванович, оказывается, у нас единственный летчик, награжденный медалью США "За боевые заслуги". Сам президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт, выступая в конгрессе, назвал его лучшим летчиком-истребителем второй мировой войны..Вот американцы и хотят посмотреть, как живет семья национального героя России.
- Как все живут, так и мы, - развела руками растерявшаяся свекровь. Вот и жена его тут, ребеночка ожидает.
Пришедшие с интересом посмотрели на меня, и я посчитала себя вправе высказать свое мнение:
- Воля, конечно, ваша. Только вряд ли ваша затея принесет пользу. Дом у нас - сами видите какой. Дорога к нам вдоль оврага идет. В темноте и машину завалить в него немудрено. А если и доберутся сюда ваши американцы, они тут такого нафотографируют, так потом распишут о нас в своих газетах, что неприятностей не оберетесь...
Визитеры задумались:
- Действительно, престиж города тут может пострадать. Поедем-ка и доложим обо всем Кулагину. Пусть он решает.
Проводив нежданных гостей, мы с облегчением вздохнули и стали укладываться спать. Вдруг уже за полночь у нашего дома опять послышался шум машины и лай Волчка.
- Кого это черти по ночам носят? - свекровь, накинув на себя что-то из одежды, пошла на веранду к входной двери. Перед ней опять предстали уже знакомые нам молодые люди. На этот раз с более подходящим, по их мнению, вариантом.
Оказывается, американцев разместили на ночлег в загородной резиденции секретаря обкома партии. Но они никак не хотели отказаться от своего намерения познакомиться с семьей Покрышкина или, хотя бы с его женой, которой, вероятно, не трудно было бы подъехать к ним.
Мне было слышно, как свекровь урезонивает посланцев, напоминая им о стыде и совести, моем положении и неподходящем для нормальных людей времени. Но и приехавшие, борясь за международный престиж Новосибирска, не отступали. Тогда на помощь матери вышла и я. Успокоив ее, решительно заявила добрым молодцам, что, даже не будь я "в таком положении", все равно никуда бы среди ночи не поехала, так как считаю для себя это попросту неприличным.
Посредники опять были вынуждены отбыть ни с чем.
Успокоилась и свекровь, решив, видимо, что сноха ей досталась не из самых беззащитных. Но и на этом дело не кончилось!
Утром к нам приехал предгорисполкома Владимир Николаевич Хайновский. Поздоровавшись с Ксенией Степановной и извинившись за причиненное нам ночью беспокойство, обратился ко мне:
- Маша, не знаем, что с ними делать. Не едут на аэродром и все. Джонсон заявил, что они ни за что не уедут, не побывав у вас.
Пока мы обсуждали ситуацию, мать уже успела сходить за сеном для Малютки. Вернулась с двумя мешками, из-под которых ее самою едва было видно.
- Господи, - сказала она в сердцах. - Да что же это за мериканцы такие? Неужто на них никакой управы нет? Могли бы участкового вызвать да под конвоем отправить!
Мы рассмеялись, и тут мне в голову пришла счастливая мысль:
- А ведь есть выход, Владимир Николаевич! Скажите американцам, что наша семья выехала на дачу и нас нет в городе.
- Гениально, - оценил он мою идею. - Быть посему! - И уехал.
Как потом рассказал нам Хайновский, придуманная мной, причина несостоявшейся встречи американскую делегацию вполне удовлетворила. Посетовав на то, что дача Покрышкиных находится так далеко от Новосибирска, а у них времени в обрез, они отправились на аэродром...
В августе 1944 года мой муж стал первым в стране трижды Героем Советского Союза. Подчиненные Покрышкина и его непосредственное начальство с радостью встретили такое значительное событие в его жизни. Замечу, что около года, до самой победной весны, он был единственным трижды Героем в Советской Армии.
Поздравляя Александра Ивановича, командир корпуса Александр Васильевич Утин очень верно сказал:
- Рад за тебя, Саша! Ты по праву заслужил это звание и носи его с гордостью. Но запомни мои слова: твои три Золотые Звезды - это твой терновый венец, который не раз причинит тебе боль...
Словно в воду глядел Александр Васильевич, светлый человек! Действительно, немало горького и обидного пришлось испытать моему мужу. Немало нашлось завистников откровенных и скрытых. Нашлись и Фомы неверующие, объяснявшие успехи Саши не его мужеством и талантом, а слепым везением и счастливым стечением обстоятельств.
Все это, естественно, не могло не сказаться на последующей службе мужа. Недооценка, а порой и умышленное принижение результатов его труда больно ранило его. Хотя Александр Иванович, как правило, даже мне не говорил об этом. Но разве можно скрыть боль от самого близкого и любящего друга? Я догадывалась о многом и даже знала особо усердствовавших "доброжелателей" моего мужа. Некоторые из них еще живы и пытаются сейчас причислить себя к искренним друзьям Покрышкина. Горька и обидна эта "ярмарка тщеславия".
Однако вернусь к августу 1944 года. В связи с награждением мужа третьей Золотой Звездой его отметили и самым дорогим для фронтовика подарком отпуском на родину сроком на пять дней. Командующий воздушной армией (видимо, по принципу: награждать так уж награждать) выделил ему для этой цели свой самолет Ли-2.
К тому времени большие перемены произошли и в нашей жизни. После уже знакомой читателю истории с делегацией США властям города пришла счастливая для нас идея переселить семью Покрышкина из-за речки Каменки в центр Новосибирска. Нам выделили очень красивый и уютный домик на улице Державина. Его много раз показывали в кино. Жаль только, что вскоре после нашего отъезда в Москву его снесли, так как он вошел в зону строительства корпусов Сибирского филиала Академии наук СССР.
Теперь мы могли принять какую угодно делегацию без риска нанести ущерб престижу города Новосибирска. Дом состоял из трех комнат и кухни. Мне с дочерью отвели отдельную комнату, совсем крохотную, метров шести, но я безмерно радовалась и этому.
Нас даже стала охранять милиция. Не знаю от кого и от чего, так как таких соседей, с которыми мы жили на Закаменке, тут не было. Тем не менее пост был круглосуточным. Думаю, товарищам из милиции такая охрана была делом нетрудным: никаких капиталов у нас не водилось.
С переездом на улицу Державина, 20 связан еще один примечательный эпизод. Как уже говорилось, на Закаменке с матерью Саши проживала еще и жена среднего брата, Алексея, теперь покойного, с сыном, а также сестра Мария с двумя детьми.
И вот по городу кто-то пустил слушок, что у героя-летчика Покрышкина уже две жены с ребятами, а он прислал матери третью - фронтовичку. Словом, не дом, а гарем.
По молодости я очень переживала из-за этих слухов, а мать успокаивала меня и говорила:
- На чужой роток не накинешь платок. Пущай себе брешут.
И на вопросы любопытных кумушек, сколько же у ее Сашки-летчика жен, отвечала:
- Я одну только знаю, которую он мне прислал.
Любопытно, что и моего мужа часто спрашивали, сколько у него было жен? Он в ответ только пожимал плечами: