Я сяду в Крым, как в лодку Черноморья,
И бескозырку сдвину набекрень,
Пусть дует ветер - с моря ли, на море, -
Мне всё равно. И мне служить не лень.
Что Севастополь наш, узнали шведы,
Французы, немцы - а ведь как рвались
На бастионах с помпой отобедать
На русских косточках бульонов слизь.
И мы переживём, и мы - надолго
На кровью завоёванных брегах,
С Россией навсегда - и вся недолга! -
Как Запад ручками не всплёскивает - ах!
Ах, испугали, ах, я весь обкакан!
Я санкции пошлю на русский хер,
Учите же историю, вас как там,
Сэр иль мусье, пан или просто герр.
Как вам хотелось кровушкой упиться,
Чтоб Крым был в новостях, а не Донбасс,
Теперь нацистам будет только сниться
Без русских Крым - да, как же, щас!
Мы будем жить теперь одним народом,
Татарин, грек, "хохол" или "москаль",
Хотя, как и везде, не без уродов.
Так их уж нет, сбежали - и не жаль.
Да и Донбасс - не вашей ржавой крови,
И там настанут мир и тишина,
Придётся вытвердить, хотя и внове:
Украйна - не Галичина.
Я помашу вам Крымом, как платочком:
Плывите к вашим злачным берегам,
И размножайтесь спермой в пробирОчках...
Ещё соскучитесь по нашим мужикам.
Мой ответ на санкции
Снова дома, и в любимом кресле
Принимаю я горизонталь,
Кислороду меньше даже если,
Что живу в Москве, совсем не жаль.
Что-то есть в её солидном месте,
Что-то всё же есть в семи холмах,
Люди ведь не куры на насесте,
Им же растворять себя в делах.
Мы в ряду, где раз и два - обчёлся,
Ну, Берлин там, Вена и Париж,
От других, конечно, тоже польза,
Только вот теперь нам кажут шиш.
Да пошли они, как говорят, туда же,
Где концы нашли чужие короли,
Император, фюрер, кайзер даже:
Все Москву хотели - не смогли.
Не по их членистоногим чреслам
Дева статная, моя Москва.
Вот и я - в своём любимом кресле,
И полна стихами голова.
Дневной сон
Вступаю под полог дневных сновидений:
Всё зыбко, воздушно и вроде как в жизни,
И всё состоит из реальных мгновений
Из улицы звуков, но только эскизно.
И сам не заметил средь лёгких движений,
Как вдруг замелькало в потоке капризном,
Как будто сюжет выбираю осенний,
И падают листья в своей дешевизне,
Стоят на обочинах без приключений
И смотрят вслед люди с немой укоризной...
Опять насмотрелся я Бергмана - гений! -
И рано справлять по себе эту тризну,
Но вязко барахтаться в лаве сомнений!
...Кончается сон пробужденьем репризным.
***
Занеможется вдруг под сурдину
Чьей-то джазовой медной трубы,
Я прожил две свои половины:
Тридцать три, тридцать три да кабы.
Сколько лет в этом хвостике-гаке,
И когда разобьётся сосуд,
Полный доверху всяческой бяки
И не нужный нигде и не тут.
Абы-кабы да в рот огородом
Уложились в поленья мечты,
И забыли, откуда же родом
Или он, или я, или ты.
Всё пройдёт, но будильник на взводе,
И в финале он вызвонит в цель,
Как ружьё в первом акте иль вроде,
Завершив мою с жизнью дуэль.
***
Из смеси дел и отговорок
Как будто скроен каждый день,
И голове без переборок
Во времени тонуть не лень.
И безоглядно суетлива
Вперёд мышиная возня,
А от прилива до отлива
Пусть берег бережёт меня.
Там возведу повыше дамбу
От прихотей земной судьбы,
Чтоб с дамбы в море я кидал бы
Свой взгляд, исполненный кабы.
Кабы вернуться бы в былое,
Где живы всё ещё отец и мать,
Вернуть долги, что век со мною,
Чтоб им надежду не терять.
Кабы взобраться бы покруче,
У Бога воли бы занять,
Чтоб сочинить бы всем до кучи,
Как жить, любить и умирать...
...Кабы... кабы... Но мешанина
Из дел, законченных и нет,
Ломает дамбу. Берег - в тине...
Прилив... отлив... И гаснет свет.
***
О, как не хочется итоги
Прошедшей жизни подводить,
У Бога обивать пороги,
Просить за всё-про всё - простить.
И книгу жизни как новинку
Глазами вчуже прочитать,
И чистых блоков под заминку
До корочки пересчитать.
И чем заполнят их, пустые,
Болезнью или маетой,
И строчки будут все кривые
Или звенеть прямой струной.
Кто будет рядом на коленях
Предполагать последний вздох,
Иль только ангел, бедный гений,
Мой взгляд погасит - там, где Бог.
***
Как странно человек устроен,
Как будто нету энтропий,
И странным словом успокоен,
Он бури просит и стихий.
Хотя и знает: там, далече,
Лежит весёлая страна,
Где выроют ему по плечи
Могилку - чтоб не знать ей дна.
Сработает закон послушный -
Но не сегодня, не сейчас -
И мужичонка равнодушный
Отправит в путь последний вас.
Порядка больше будет в мире,
Ещё один притих, одет:
Печать поставили в ОВИРе,
Где никому отказа нет.
Ну, а душа - ей ждать предвечно,
Последней волей трепеща
И параллельно-поперечно
Не вереща и не ропща.
А что поделать в измереньях,
Где нету вовсе энтропий...
Так что пока, до присмиренья
Мы бури просим и стихий.
***