— Я забыла тебе рассказать последнюю новость. Она начала прибираться.
— Кто?
— Лили. Она бегает с тряпкой для пыли, и, кажется, ей действительно нравится мыть посуду, стоя на стуле перед раковиной. А Дженис принесла ей маленькую швабру.
— О боже!
— Ну да. Лили обожает это. Это так унизительно. Такое чувство, будто она осуждает меня. Я никак не могу понять, за какие грехи бог наградил меня трехлетней пост-феминисткой, которой нравится вытирать пыль? Дэн считает, что у меня нервы.
— Ты уверена, что относиться к уборке с удовольствием — это пост-феминизм?
— Да, черт возьми. И я сыта этим по горло! Я почти добилась того, чтобы Дэн понял: бегать по дому с тряпкой и шваброй и убирать за ним — не моя работа. И вот, пожалуйста, Лили перевернула все с ног на голову.
Молли ненавидит пост-феминизм. Она считает, что возврат к домашнему рабству — позор для женщины.
— Может, тебе нанять уборщицу? Или это противоречит твоей идеологии?
— Да нет, эксплуатация женщин, которые беднее тебя, будет всегда. И если ты хорошо им платишь, это нормально — перераспределение богатства и прочая ерунда. Но у нас нет денег, и даже если бы они были, ни одна уборщица в здравом уме и трезвой памяти не согласилась бы работать в нашем доме. Дэн начал разбирать камин внизу, так что там сейчас груда битого кирпича, в углу валяются куски штукатурки, а там, где был старый камин, в стене огромная дырища. Надеюсь, он сначала закончит ремонт в одной комнате, а потом начнет ломать где-то еще, или я сойду с ума.
Дэн — строитель и занимается в основном перепланировками. Поэтому он может часами подбирать штукатурку для лепного карниза, однако когда дело касается утомительных домашних работ, он абсолютно беспомощен.
— Значит, труженица Лили любит вытирать пыль? Можешь оставлять ее у меня в любое время, пока я на занятиях.
— Пожалуй, это идея. О, кстати, ты знаешь, Дженис говорит, что видела сегодня новоселов, которые въехали в большой дом — женщина с двумя детьми вышла из магазина и села в «Рейнджровер». Все стекла тонированные, а сиденья наверняка из черной кожи. Так что тебе придется подняться к ним и познакомиться. Потом все расскажешь.
— Не могу же я просто так заявиться туда как разведчица.
— Конечно, можешь, ты ведь их ближайшая соседка, возьми с собой баночку варенья или что-нибудь в этом роде.
— Альфи слопает его раньше, чем мы выйдем из дома.
— Ну, тогда возьми бутылочку чего-нибудь в подарок на новоселье. Понимаешь, мне это ужасно нужно. Я сказала Дженис, что ты обязательно к ним зайдешь. Мне надо узнать о них как можно скорее, а то она подумает, что я зря болтаю.
— У меня вроде была где-то бутылка вина, но, боюсь, оно не слишком шикарное. Вдруг они суперснобы и посмеются над моей примитивностью.
— Ну, сходи, пожалуйста, одолжу я тебе бутылку.
— Ладно, но только если ты пообещаешь зайти ко мне в следующие выходные, когда здесь будет Патрик, и поможешь портить ему нервы.
— С превеликим удовольствием.
— С ним приедет Синди.
— Придурок.
Патрик считается отцом Альфи. Собственно, он и есть отец в биологическом смысле. Однако с тех пор, как он бросил нас, когда Альфи было пять месяцев от роду, ему вряд ли присудили бы звание Отца Года. Он вообще не Патрик, а Патриция, хоть и с членом, как любит говорить мой брат Джим, когда Патрик иногда объявляется. Мы познакомились в колледже. Он сказал, что любит независимых женщин, а брак считает буржуазным пережитком, и что детей лучше воспитывать в семье, основанной на доверии и равенстве, а не на устаревших принципах. Это звучало вполне разумно до того прекрасного дня, когда он бросил меня ради своей секретарши Синди. Она носит пушистые джемпера в обтяжку и коллекционирует на письменном столе мягкие игрушки, каждую из которых как-нибудь зовут. Короче, это было просто замечательно. Мы только что переехали в деревенский дом — Патрик считает, что дети не должны расти в городе. И вот я торчала в этом доме, который еще нужно было обустраивать, не зная никого в деревне, на грани истерики. Альфи почти не спал, и я тоже. Знакомство с Молли в деревенском магазине буквально спасло мне жизнь.
— А я как раз думала о нем прошлой ночью.
— О боже! Только не говори, что ты собираешься снова сойтись с Морком! А то мне придется тебя зарезать. Или еще что-нибудь с тобой сделать.
По какой-то ей одной понятной причине Молли прозвала Патрика и Синди Морком и Минди. А теперь это подхватил даже мой брат Джим.
— Господи, конечно, нет, я еще не сошла с ума! Я просто думала, что была дурой, раз провела столько времени с этим полным идиотом. И даже не подозревала об этом, пока жила с ним. Да я должна была быть просто сумасшедшей, хотя, наверное, и до сих пор полоумная, просто не знаю об этом. А тебя, смотрю, это беспокоит. Тебе нужно пройти какой-нибудь психологический курс, например, «Дрянные мужики, и как их избегать», «Меня зовут Элис, и я западаю на дурных мужиков».
— Не будь так сурова к себе, мы все одинаковы.
— Но не все такие дуры, чтобы связываться с Патриком.
— Ну, не знаю. Парень, с которым я встречалась до того, как познакомилась с Дэном, тоже был тот еще фрукт. Он утверждал, что моногамия — это патриархальный миф, и спал с половиной моих подруг. А я спускала это на тормозах, считала, что он «в свободном полете».
— Ну, ты, мать, даешь.
— Угу, а потом однажды напилась и полезла целоваться к одному из его друзей, а у него вдруг язык развязался. Я была в шоке, если честно. Как будто до сих пор носила очки с неправильными линзами, а потом надела правильные и увидела, наконец, что он за дерьмо.
— Прямо как Уоллас и Громит.
— Что?
— Ну, знаешь, «Чужие брюки».
— А, точно. Если на то пошло, да, все мы получили свою долю парней в чужих брюках. А женщина, которая избежала этого, — просто стэпфордская жена.
Молли делит всех женщин на Настоящих Женщин и стэпфордских жен, и мне кажется, она права. Настоящие Женщины носят мятую одежду, вечно опаздывают в детский сад и понятия не имеют, как печь меренги. Стэпфордские жены всегда выглядят безупречно, никогда никуда не опаздывают и сами готовят даже майонез.
— У Патрика была пара кожаных брюк. Но у него слишком тощие ноги — того гляди, лодыжки хрустнут. Он смотрелся просто смешно.
— Верю. Но это формирует характер. Это делает тебя Настоящей Женщиной.
— Классно. Ну, тогда меня это делает просто супернастоящей. Я хочу за это выпить. За мужчин в чужих брюках!
— Или вообще без брюк.
К тому времени, как победитель викторины был, наконец, объявлен и награжден помятого вида коробкой шоколадных конфет из деревенского магазина, мы все были пьяны вдрызг. Один из судей, похоже, вообще отрубился, а Эльзи Томас орала какие-то грубые песенки времен Второй мировой войны. Молли завела длинный разговор с миссис Померой, которая возглавляет местное общество садоводов и много о себе мнит, а я уже собиралась потихоньку слинять, пока Рэй Дженкинс грузил меня подробностями своей карьеры в водном департаменте. Молли была в баре, когда я возвращалась из уборной, которая оказалась на удивление неудобной, потому что у меня неустойчивые сапоги. То есть обычно у меня с ними не бывает проблем, каблуки довольно низкие, но почему-то именно сегодня они меня подвели.
— Хм, Молл, разве кое-кто не собирался остаться трезвым, чтобы сесть за руль и отвезти нас домой?
— О господи!
— Вот именно.
— Ну что, попросим кого-нибудь подбросить нас?
— Ладно, только не Рэя Дженкинса. Он слишком много сквернословит для женского уха.
— Ну, он натура увлекающаяся.
— Ага, и очень прилипчивая.
— Мы можем прогуляться.
— Тут около двух миль.
— Да. Но сейчас не холодно. Это пошло бы нам на пользу.
— Молли, ну холод же собачий!