За небольшой стеной и решётчатыми воротами начиналось соприкосновение с историей, которая канула во тьму времён. Перед глазами представал прекрасный замок, ставший некогда домом для великого пророка и философа. Весь внутренний был умащён мраморной плиткой. Сам вид этих построек образующих комплекс мог привести наблюдателя к тому, что замок наполнен некой мистичностью, асимметричностью, и даже порой неправильностью, как и любил тот великий человек.
В самом центре гордо стояло высокое здание, покрытое известью, своей шириной и размерами способное перехватить дух у любого почитателя архитектуры. Оно даже чем-то напоминало сильно увеличенную, приведённую в абсолют часовню, что изрядно контрастировало с действительностью. К входу вели две лестницы, образующие практически идеальный круг, слитых меж собой у самого начала, сделав из двух лестниц – кольцо. Внутри оно имело несколько этажей, на котором располагалось неисчислимое количество комнат различного назначения. На самом конце острова к этой исполинской постройке примыкал небольшой порт, сделанный из местного камня.
По правую сторону от главной постройки была башня, к которой подводило ещё одно строение, имевшая форму вытянутого вверх прямоугольника, со странной крышей, покрытой красной черепицей. От башни исходило сооружение, с алой плоской крышей, которую поддерживали колонны колоны. Сей строение образовывало наблюдательную площадку, со стороны которой каждый мог смотреть в водные пучины и наслаждаться прекрасными видами Адриатического моря.
По левую же сторону стояла грозная и простая башня, выполненная из камня, пришедшая прямиком из средневековья и имевшая зубчатый конец. К ней с одной стороны примыкала ещё одна башенка, устроившаяся на отдельном островке и здание простой казармы, которая заканчивалось получасовенным сооружением.
Вся красота, роскошность и простота замка, прежде всего, олицетворяли идеи самого знаменитого философа, став живым воплощением его слов, увековеченных в камне. Две лестницы, образующие кольцо, говорили о том, что если человек будет идти по дороге, ведущей к нему самому, повторяя все его мысли и миропонимание, то он никогда не найдёт духовного просвещение, которое олицетворяет главное здание. А простота и роскошь, которые отразились в иных сооружениях и «ветках», должны вести и умеряться, преимущественно, духовным знанием…
Но сейчас, по прошествии стольких лет, вся суть строений, их тайный смыл, и дух загадочности были забыты, как и учения самого некогда знаменитого философа-пророка. И сегодня всё их назначение сводилось к тому, что бы принять и защитить важную гостью, которая стала чем-то вроде надежды…
– Как красиво. – Нежно прозвучал женский голос, наполнивший небольшое помещение до последних углов. – Этот двор великолепный.
– Сарагон Мальтийский отдал последние деньги, чтобы построить этот замок. – В ответ послышался голос, от которого от безразличия становилось холодно на душе.
У окна, которое располагалось в башне со странной башней, послышались звуки каблуков сапог, которые раскатами грома разносились по всему небольшому помещению.
Девушка, с волосами цветом потухшей меди и глазами цветом северного моря и грозных небес развернулась к мужчине, что надел на себя столь привычную одежду: кожаный камзол, шёлковую рубаху и чёрные сапоги со штанами.
– Магистр, я не понимаю, зачем я вам.
Голос девушки мог вызвать на душе в одно время чувство умиротворения, а в другое дрожь, которая в нём пронеслась, вызывала тревогу за спокойствие женщины.
В ответ мужчина окинул её своим взглядом и в зелёных глазах, от взора которых становилось не по себе прохладно, блеснул внутренний свет, ставший символом чего-то глубинного. Но магистр прошёл мимо неё и направил взгляд во внутренний двор.
Там практически не было людей. Особое внимание могли вызвать только Карамазов и Эмилия, что прогуливались по мраморной площадке. Они это делали без приторности или особой показушности, напоминая сдержанную и тем не менее пару, внутри которой кипел такой огонь, что многие молодые могли позавидовать. Бывший инквизитор и дочь ордена, держась за руки, просто гуляли и непринуждённо разговаривали. Эта сцена источала приятное ощущение тепла и спокойствия, вселяла внутреннее умиротворение, которого лишались многие в этом мире, вместо этого взметая свои мысли к непостижимым идеалам.