Прекрасная девушка слегка усмехнулась, её тонкие губы разомкнулись, неся ответ голосом, который напоминал сущность ласки, подобно тому как хозяйка нахваливает или успокаивает своё дитя:
– Я Эмилия, называй меня так. Меня послал магистр Данте.
– Откуда мне, знать, что ты послана бывшим Консулом, а не нашим безумным Архиканцлером? – Прорычал мужчина, наполненный подозрениями.
– Будь я послана Архиканцлером, то навряд ли говорила с тобой.
Хозяин кабинета опустил рапиру, но не спрятал её. Он подошёл к столу и снял шляпу, закрывавшую множество его черт лица. И тут же на свет подалось лицо, испещрённое весьма свежими шрамами, один из которых, покрывал губу, второй проходил возле левого глаза, но его не задевший и последний – рассекающих правую щёку. Суровые тёмно-синие глаза были налиты еле сдерживаемой злобой, и смотрели с недоверием на девушку. Кожа мужчины по виду напоминала безжизненную светлого оттенка наждачную бумагу, и щетина только подтверждала этот образ. Сам череп чуть выдавался вперёд, чем только подчёркивал мрачность лица, делая его вконец осунувшимся.
Мужчина снял пиджак, аккуратно его положил на диван и одним движением сдернул рубашку, которая как доспех, держала тело в тисках. Торс, слегка покрытый жиром, предстал изуродованным и перекопанным, разливаясь безобразными узорами из шрамов на теле, словно кто-то в упор выстрелил залпом стекла…
Бледные и иссохшие губы разомкнулись и полилась речь, насыщенная общей апатичностью и усталостью:
– Зачем пришла?
Голос девушки, от увиденного лица сделался менее игривым и стал более отдалённым и холодным:
– Я так понимаю, вы Верховный Инквизитор Карамазов.
– Бывший, – чуть ли не вскрикнул мужчина, и его безжизненное лицо слегка покраснело, а губы сжались. – После воцарения нового государя, жестокой битвы за нашу «Великую Цитадель» и установления «Инквизиторской Пентархии», я потерял все титулы и звания.
– «Пентархия»? – С недоумением вопросила девушка.
– Вас Данте совсем не информирует? Архиканцлер решил «почистить» ряды Инквизиции и весь руководящий эшелон решил устранить. Несколько дней шла битва за наш оплот, после чего мы были отброшены, а всей Инквизицией стало управлять пятеро Великих Инквизитороиев.
– Нам про это ничего не рассказывали. – Прохладно начала Эмилия, после чего слегка поёрзала на кресле, выдохнула, чуть расслабилась, а в её глазах сверкнул луч азарта. – Что ж, ещё пару секунд назад вы мне не доверяли, а сейчас рассказываете то, что даже Данте не узнал.
Мужчина не стал задумываться, почему решил довериться этой девушке, он просто и холодно поделился собственными мыслями:
– Данте не может чего-то не знать. Если он вам не сказал, значит, была причина. А доверился я тебе… Может я устал и потерял бдительность, толи я повёлся на твой ангельский лик, ну или всё же поверил, что ты от бывшего Консула… Всё это неважно. Говори лучше, зачем ты пришла. – С требовательностью закончил Карамазов.
Без признака ошарашенности или смущения, Эмилия изложила суть прихода, а точнее проникновения через вентиляцию:
– Меня прислал Данте, чтобы обсудить планы по возрождению Тетрархии.
– Что? – Усмехнулся Карамазов. – Тетрархии? Прости, но это невозможно.
– Как так?
– Объективные причины. – Холодно ответил мужчина.
– Какие на то причины могут быть? – Всё не унималась девушка, выдавая один из элементов собственного характера – настойчивость.
– Тит Флоренций сейчас где-то в канализациях под Римом, отбивает атаки преследователей. Бывший Верховный Отец скрылся среди граждан во Флоренции. Ну а инспектор Морс вообще пропал из виду, после того, как было объявлено о создании Тетрархии.
– Как так случилось? – С непониманием, спокойно спросила девушка.
– Предательство. – Сурово, едва ли не срываясь на злобу, пояснил Карамазов. – Нас предал один из собратьев по Ордену Железной Лилии. Он донёс всё до ушей Архиканцлера, и за нами началась охота. Через три дня нас попросту рассеяли, загнав под пяту, так и не дав собравшись. И единственное, что я смог сделать, так это достать того предателя и перерезать ему глотку, прежде чем отступить из Цитадели…
– И что же теперь? Вы сдадитесь?
Бывший Верховный Инквизитор сначала усмехнулся, но его лёгкий смешок нёс только таившееся отчаяние и слабость, выдаваемую сквозь дикую боль, а потом он заговорил:
– Люди, те, что снаружи, это всё, что осталось от моей гвардии, в которой раньше было тысяча человек. А сейчас они вынуждены играть роль бездомных, чтобы не попасться в лапы государевы…
Казалось, что Карамазова накрыло отчаяние и он готов был самолично пустить себе пулю в висок, чтобы не терпеть всего этого, но он внезапно обратил свой обескровленный взор на прекрасную Эмилию и в его глазах вспыхнул свет. Мужчина скоротечно заговорил, стараясь как можно быстрее изложить суть своей мысли: