***
Пока Блейз сидел у дерева, а позже был в кабинете Снейпа, Гарри пошёл в совятню проведать Хедвиг и, сидя у одного из огромных окон, наблюдал за территорией внизу.
«Что же мне теперь делать?»
Душевное спокойствие Гарри было достаточно поколеблено мыслью о том, что Снейп заботился о нём, а теперь Блейз думал… знал… что его родственники причинили ему боль. И другие его друзья — теперь они думают, что Снейпу тоже «не всё равно», и явно считают, что Гарри это должно понравиться. Что с ними случилось?
И он ударил Блейза. Сильно, вспомнил Гарри. Он надеялся, что Блейз простит его, но почему этот придурок не мог просто отстать? Гарри достаточно ясно дал понять, что не хочет, чтобы Блейз вмешивался, так почему же он это сделал? Обычно Блейз хорошо разбирался в таких вещах — если Гарри действительно хотел, чтобы он ушёл, он уходил. Но сегодня Забини вдруг стал таким настойчивым.
И как он узнал? Гарри никогда не был таким беспечным. Теперь у него даже не было синяков, которые можно было бы заметить, а Блейз знал. Гермиона тоже как-то странно смотрела — наверное, что-то поняла. Может быть, скрывать что-то от друзей сложнее? Раньше Гарри просто приходилось прятать синяки и сохранять спокойствие, и никто — ни учителя, ни ученики — не подходил к нему достаточно близко, чтобы заметить что-то странное. Что такого увидел Блейз, что пропустили все остальные? Как получилось, что Гарри закончил начальную школу с кучей переломов и никто этого не заметил, а теперь всё зажило, а они увидели? Снейп заметил, потому что Гарри, полагая, что профессор может ударить его, неохотно скрывал от него сам факт побоев, но Блейз?
«Блейз просто чертовски наблюдателен… и внимателен. Мне не следовало подпускать его так близко».
Но Гарри нравился Блейз. Он был забавным, умным и интересным… Пожалуй, назад пути уже нет. Блейз знает, а скоро узнают и остальные.
***
Гарри явился на отработку, как обычно, ровно в семь, вошёл и направился прямо в угол, даже не взглянув на Северуса.
«Придурок».
Северус молчал минут пятнадцать, потом заговорил:
— Итак, ты бьёшь своих друзей так же, как и врагов.
«Здорово».
— Блейз наябедничал? — спросил Гарри, не оборачиваясь.
«Полагаю, это его право».
Однако он не мог не чувствовать себя немного преданным.
— Я заметил синяк и спросил. Он сказал мне при условии, что я не накажу тебя.
«О, тогда ладно, всё в порядке. Он не хотел, чтобы у меня были неприятности. Но не то чтобы это мне очень помогло».
— Ну и что теперь? — саркастически спросил Гарри. — Ещё одна отработка или больше времени в углу?
— Ни то, ни другое. Я обещал ему, что не стану тебя наказывать, и не накажу. Однако мы поговорим об этом, поэтому советую следить за своим тоном.
— А что, если я не хочу разговаривать? — Тон его оставался всё таким же наглым.
— Возможно, ты не заметил, Гарри, но мои решения основаны скорее на том, что тебе нужно, чем чего ты хочешь.
«Что ж, по крайней мере, он честен».
— Мне ничего от вас не нужно.
— Не соглашусь с тобой.
Гарри не ответил, и Северус продолжил:
— Так принесло ли тебе то, что ты ударил Блейза, какую-то пользу?
Гарри молчал, не понимая, что имеет в виду Снейп.
— Ударив Блейза, ты чего-то добился?
«Он, наверное, ждёт, что я скажу «нет».
— Да.
— Чего же?
— Он отстал.
«Я бы ударил и тебя, если бы знал, что это заставит тебя отстать».
— Значит, ты просто бьёшь людей, когда устаёшь от их присутствия?
— Я бью людей, когда они лезут не в своё дело.
— Следи за языком, Гарри. Больше предупреждений не будет.
«Ох-ох-ох».
— Да, сэр.
«Что ж, так-то лучше».
— Блейз просто хочет помочь тебе, Гарри.
— Мне не нужна помощь.
— Я понял. К счастью для тебя, Блейз — хороший друг. Он поможет тебе, хочешь ты этого или нет.
— Как и вы? — саркастически выплюнул Гарри. — Замечательно. Мне нравится, когда окружающим наплевать на мою свободу воли.
— Я уважаю твою «свободу воли», — сердито огрызнулся Северус, — до тех пор, пока это не наносит прямого ущерба твоему здоровью и благополучию.
Гарри повернулся и посмотрел на Снейпа.
— А если я сочту, что вы вредите моему здоровью и благополучию?
«По крайней мере, он честен».
Северус встретился взглядом с Гарри.
— Разве я когда-нибудь делал тебе больно, Гарри?
— Пока нет. Но сделаете. Сами же это сказали.
— Полагаю, ты имеешь в виду, когда я сказал тебе, что ударил бы за то, что ты подвергнешь себя опасности…
— Да. Так вы собираетесь убедить меня, что побои не «вредят моему здоровью и благополучию»? Я признаю, что мой инстинкт самосохранения нуждается в некоторой доработке, но вот этого не могу понять.
До Северуса наконец дошло, и он уставился на Гарри. Мальчишка ничего не понял. Совсем.
— Я же говорил тебе, что буду поступать иначе, чем твои родственники…
— Какое мне дело до того, что вы поступите иначе? У вас есть свой собственный гуманный способ избивать ребёнка? Простите, если я не хочу это пробовать.
— Гарри, я уже говорил это раньше, я не причиню тебе вреда. У меня нет намерения избивать тебя.
«Неужели он всё ещё так думает обо мне?»
— Да-а? Как же вы тогда это называете? «Надлежащая дисциплина»?
«О, Мерлин! Он действительно до сих пор так обо мне думает».
— Гарри, когда я сказал, что ударил бы тебя, я имел в виду — шлёпнул бы несколько раз, если бы почувствовал, что это действительно необходимо. Разница в том, что это не повредит тебе.
«Как же так вышло, что я не объяснил этого раньше?»
— Да без проблем. Я молод, быстро приду в норму и на следующее утро буду готов работать, — саркастически ответил Гарри.
— Ты бы хоть раз в своём жалком существовании выслушал меня! — рявкнул Северус, сердце сжалось от смысла слов мальчика.
Гарри замолчал, находя замечание профессора странно неприятным, потом буркнул себе под нос:
— Не то чтобы ты улучшал моё существование, придурок.
Снейп, резко повернувшись, посмотрел на Гарри.
— Я сделаю вид, что не слышал этого, и ты не будешь повторять, понятно?
Гарри только упрямо вздёрнул подбородок.
«Хорошо. Мудак».
— Гарри, — Снейп вернулся к своему запоздалому объяснению, — когда я говорю «никакого вреда», я имею в виду — никакого вреда. Я знаю, ты мне не веришь, но у тебя никогда не будет синяков, шрамов и кровоподтёков, нанесённых моей рукой.
— Вы правы, я вам не верю, — прямо сказал Гарри.
— Тогда как тебе такой расклад: если я когда-нибудь действительно подниму на тебя руку — а я этого не сделаю, — я хочу, чтобы ты пошёл и поговорил с кем-нибудь. С профессором Макгонагалл, мадам Помфри, чёрт побери, даже с мистером Забини, если ты не хочешь разговаривать со взрослыми.
— А что может сделать Блейз? Не знаю, заметили ли вы, но это мир взрослых. Ему просто придётся пойти к кому-то другому. И этому другому будет всё равно, — с горечью сказал Гарри.
— Ты правда думаешь, что если пойдёшь к профессору Макгонагалл с травмами на теле, которые получил от меня, она ничего не сделает? Ты действительно веришь в то, что мадам Помфри отреагирует так же?
Гарри ничего не ответил.
«Нет. Я не могу сказать этого о них».
— Ответь мне, пожалуйста.
— Нет.
— Нет — ты не ответишь, или нет — ты так не думаешь?
— Нет, я так не думаю, — позабыв о гневе, тихо ответил Гарри.
Северус почувствовал облегчение. На мгновение он засомневался, доверяет ли мальчик вообще кому-нибудь, даже этим двум женщинам.
— Хорошо. Потому что я могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что если я причиню тебе вред, они меня четвертуют. Более того, Минерва гораздо более могущественная ведьма, чем я когда-либо буду, и она весьма недвусмысленно заявила мне, что если я причиню тебе вред, она лично спустит с меня шкуру. Можешь спросить у неё.