Сколько мириад злых бесов, и сколь бесчисленны виды козней их! Они и после того, как увидели, что мы, пришедши в познание своих страстей и своего посрамления, стараемся уже избегать злых дел, на которые они нас наводят, и уха своего не склоняем к злым советам, которые они нам внушают, – не отстали, но приступили к делу с отчаянным усилием, зная, что участь их уже окончательно решена и что наследие их есть ад, за их крайнюю злобу и отвращение от Бога. Да откроет Господь очи сердец ваших, чтобы вы видели, сколь многочисленны козни демонов и как много зла они причиняют нам каждый день, и да дарует вам сердце ободренное и дух рассуждения, чтобы вы могли принести самих себя Богу в жертву живую и непорочную, остерегаясь зависти демонов во всякое время и их злых советов, их скрытых козней и прикровенной злобы, их обманчивой лжи и помышлений хульных, их тонких внушений, которые они влагают каждый день в сердце, гнева и клеветы, на которые подущают они нас, чтобы мы друг на друга клеветали, себя самих только оправдывая, других же осуждая, чтоб злословили друг на друга, или сладким говоря языком, скрывали в сердцах наших горечь, чтоб осуждали внешность ближнего, внутри самих себя имея хищника, чтобы спорили между собою или шли наперекор друг другу в желании поставить на своем и показаться честнейшими. Всякий человек, который услаждается греховными помыслами, падает произвольно, когда рад бывает, сочувствует тому, что в него влагаемо бывает от врагов, и когда думает оправдать себя только видимо совершаемыми делами, будучи внутри жилищем злого духа, который научает его всякому злу. Тело такого наполнится постыдными срамотами, ибо кто таков, тем овладевают страсти демонские, которых он не отгоняет от себя. Демоны не суть видимые тела, но мы бываем для них телами, когда души наши принимают от них помышления темные, ибо, принявши сии помышления, мы принимаем самих демонов и явными их делаем в теле».
Вот так пишет один из великих подвижников об искушениях дьявольских, о кознях бесовских. Надо знать нам о них, чтобы избегать сетей и ловушек, расставленных демонами.
Хочется еще привести слова из Киево-Печерского патерика: «Блаженный Матфей Печерский не именем только уподобился первому из святых Евангелистов, но и делами своими. Ибо, как святой Евангелист эфиопскую землю словами обличения и наставления от неверия и погибели избавлял, так и сей блаженный муж, подвизаясь в Печерской обители, получил от Бога великий дар видеть врагов человечества – бесов, знать их затаенные козни и злонамеренные замыслы и, открывая таковые, служил на благо и спасение братии…»
Наталья же, трудясь, продавала водку. К ней со всей округи сходились пьяницы, отдавая ей свои денежки, брали бутылки с водкой, сально шутили, похохатывали, дыша вонючим перегаром. Наталья, принимая деньги, на шутки отвечала шутками еще хлеще, еще круче.
Она, глядя на оплывшие, обрюзгшие лица пьяниц, заросших щетиной, с красными глазами, не чувствовала к этим людям ни сострадания, ни сочувствия. Она презирала их. Ей было безразлично, что они, напившись водки, купленной у нее, могли умереть, совершить преступление – украсть, убить или, придя домой, поскандалить с женой. Она не знала слов Апостола Павла, что пьяницы Царства Божия не наследуют. Что пьянство – то же, что беснование. Она, продавая водку, служила дьяволу, совершала грех. Сколько слез пролили матери, жены, дети, глядя на своих пьяных, невменяемых, грязных сыновей и мужей. Конечно, невозможно не прийти соблазнам. Но горе тому человеку, через которого соблазн приходит.
Наталья жила и не замечала, как черствеет у нее сердце, как чернеет душа. Жадность, страсть к наживе, ожесточали ее, делая бесчувственной. Но зло, причиняемое людям через торговлю водкой, стало постепенно возвращаться к ней. Она сама полюбила выпивать.
Наступал какой-нибудь праздник. Появлялась причина, чтобы выпить водки. Она готовила закуску, накрывала на стол, выставляла спиртное. Приходили гости, и начиналась гульба – с песнями, плясками, одним словом – дым коромыслом…
На следующий день Наталья просыпалась с больной головой, вялая, расслабленная, с противной горечью во рту. Вставать не хотелось. Но неожиданно в голове появлялась навязчивая мысль, словно вложенная кем-то: «Встань, выпей водки, тебе станет легче». И, покорная этому наущению, она вставала, наливала водки в стакан и, морщась, выпивала хмельное зелье. Действительно, становилось полегче. За первым стаканом шел второй, третий и так до одурения…