Между тем, эпидемия разгоралась нешуточная. Всюду вокруг Болдина на дорогах оборудовались специальные карантинные заставы; назначались инспектора участков. На такой должности оказался бы и Пушкин, не спеши он в Москву. Предводитель дворянства Лукояновского уезда, куда входило Болдино, вспоминал: «Во время холеры мне был поручен надзор за всеми заставами со стороны Пензенской и Симбирской губерний. А. С. Пушкин в то время, будучи женихом, находился в имении отца своего селе Болдине. Я отношусь (т. е. обращаюсь. — В. К.) к нему весьма учтиво, предлагая принять самую легкую должность. Он отвечает мне, что, не будучи помещиком здешней губернии, он не обязан принимать должность. Я опять пишу к нему и прилагаю министерское распоряжение, по коему никто не мог отказываться от выполнения должностей. И за тем он не согласился и просил меня выдать ему свидетельство на проезд в Москву. Я отвечал, что <…> не могу. Он отправился так, на удалую, но во Владимирской губернии был остановлен и возвратился в Болдино» (см. № 99).
Принимались меры и в деревнях. П. Е. Щеголев опубликовал любопытный приказ попечителя квартала болдинскому управляющему от 24 октября 1830 г., который, помимо всего прочего, демонстрирует и уровень санитарных знаний пушкинского времени (№ 96).
Однако все это — включая, как ни странно, даже холеру, не говоря уж о хозяйственных заботах — не мешало Пушкину работать с невиданной, как говорим мы теперь, интенсивностью. «Работу охраняют тишина и осень», — сказал кто-то из старых пушкинистов.
Не только русская, но, вероятно, и мировая литература не знали ничего подобного болдинской осени Пушкина, если измерять не по количеству, конечно, а по глубине и значимости написанного на единицу творческого времени…
В нашей огромной и бесконечно разветвляющейся пушкиниане есть оригинальный сборник произведений Пушкина. Он так и называется «Болдинская осень»[57]. Оригинальность сборника состоит в том, что написанное Пушкиным располагается в нем не по обычному жанровому (сначала стихотворения, потом поэмы, сказки, проза, драмы, статьи и т. п.), а по строго хронологическому принципу — день за днем по ходу пера Пушкина. Давно уже мечтают пушкинисты о подобном полном собрании произведений его, но нелегкая эта задача пока только ставится, а в пределах болдинской осени она решена. Конечно, далеко не все тут ясно — некоторые сочинения не имеют даты, кое-где, как это бывало у Пушкина, дата намеренно не истинная, а ложная — чем-то поэту важная; не всегда ясно, какую редакцию того или иного произведения считать именно болдинской, кроме того, большие вещи писались дольше, а Пушкин отметил лишь срок окончания. Но в общем картина получается потрясающая.
Судите сами.
Сентябрь
7-го — «Бесы»; 8-го — «Элегия»; 9-го — «Гробовщик», письма к невесте, ее дедушке, к Плетневу; 10–13-го — «Сказка о попе и о работнике его Балде», «Сказка о медведихе», «Станционный смотритель»; 14-го — «От издателя» (к «Повестям Белкина»); 15–18-го — «Путешествие Онегина» (задуманное как 8-я глава романа); 19–20-го — «Барышня-крестьянка»; 21–25-го — восьмая глава «Евгения Онегина» (тогда считавшаяся девятой)[58]; 26-го — «Труд», «Ответ анониму»; 27–30-го — письма Плетневу, невесте.
Октябрь
1-го — «Царскосельская статуя», эпиграмма «К переводу Илиады», «Румяный критик мой…»; 2-го — «Глухой глухого…»; 3-го — «Дорожные жалобы»; 5–9-го — «Домик в Коломне», «Прощание», «Паж, или пятнадцатый год», «Я здесь, Инезилья», «Пред испанкой благородной…»; 10–11-го — «Рифма», «Отрок», письмо невесте; 12–14-го — «Выстрел»; 15–16-го — «Моя родословная», «Два чувства дивно близки нам», «Когда порой воспоминанье…»; 17-го — «Стамбул гяуры нынче славят», «Заклинание»; 18–19 — в эти дни была сожжена 10-я глава «Онегина» (возможно, шла и работа над ней); 20-го — «Метель»; 21–23-го — «Скупой рыцарь»; 24–25-го — набросок о критике, статья «Об Альфреде Мюссе», «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы», «В начале жизни школу помню я…»; 26-го — «Моцарт и Сальери», «Отрывок» («Несмотря на великие преимущества…»); 27–29-го — письмо Плетневу, «Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений», «Опровержения на критики и замечания на собственные сочинения», «Заметка о поэме „Граф Нулин“», письмо невесте, стихи к Дельвигу («Мы рождены, мой брат названый…»); 30–31-го — «Герой».
Ноябрь
1-го — письмо Погодину, наброски статьи «О втором томе „Истории русского народа“ Полевого», «История села Горюхина» (имеется в виду, конечно, дата окончания); 2–4-го — «Каменный гость», письма — невесте, Дельвигу; 5-го — письмо Вяземскому, «Возражения критикам „Полтавы“», статья «Баратынский», письмо Осиповой; 6–8-го — «Пир во время чумы»; 18-го — письмо невесте; 19–26-го — письмо Погодину, статья «О народной драме и о „Марфе Посаднице“ М. П. Погодина»; письмо невесте, А. Н. Верстовскому; 27-го — «Для берегов отчизны дальной», «Из Barry Cornwall» («Пью за здравие Мери»); 28-го — «Предисловие к „Евгению Онегину“», стихотворение «Цыганы»…
57
Болдинская осень. Стихотворения, поэмы, маленькие трагедии, повести, сказки, письма, критические статьи, написанные А. С. Пушкиным в селе Болдине Лукояновского уезда Нижегородской губернии осенью 1830 года. Составитель Н. В. Колосова. Сопроводительный текст В. И. Порудоминского и Н. Я. Эйдельмана. М, 1974.